Интересное тут

Семейная пара, состоящая из четырех человек, садилась ужинать. Сорокалетняя Ульяна вытащила из духовки противень с жареной курицей.

— Мне ножку, — облизнулся десятилетний Семен.

— Мне ножку, — передразнила брата восьмилетняя Диана.

Женщина в ответ улыбнулась и стала делить ужин. Однако не успела она распределить его на всю семью, как в дверь позвонили.

Захар удивленно переглянулся с женой. Пара никого не ждала в гости в столь поздний час.

Мужчина вышел из-за стола и направился к двери. Ульяна прислушалась, желая понять, кто мог прийти.

Через пару секунд она с удивлением услышала звонкий голос и смех своей младшей сестры и ее мужа.

Вика с семьей уже несколько лет жила на соседней улице и очень редко заходила в гости.

— А мы всей семьей вышли подышать свежим воздухом и увидели у вас свет, — довольно потирая руки, сообщила сестра.

Ульяна любезно пригласила Вику за стол, но оказалось, что она пришла не одна, а со всей своей семьей.

Женщине ничего не оставалось, как пригласить все пять человек к себе за стол.

Родственники достаточно быстро управились с курицей, оставив от нее только косточки.

— Очень вкусно! Всегда знала, что ты хорошо готовишь! — Вика облизала пальцы. — Будем теперь к вам ходить ужинать, — добавила она со смехом.

В тот момент Ульяна не придала никакого значения ее словам, но, как оказалось, зря.

Попив вдогонку чай с пирожными, семья сестры распрощалась и отправилась домой.

Ульяне пришлось снова становиться к кухонной плите и остаток вечера посвятить готовке.

На следующий вечер история снова повторилась. Едва только семья Ульяны села ужинать, как тут же на пороге появились те же самые незваные гости.

Женщине снова пришлось приглашать их к столу и кормить наравне с домочадцами.

Однако на этот раз Ульяна положила в тарелки родственников меньше, чем себе.

Вика, казалось, тут же обратила на это внимание. Она съела свою порцию и стала со смаком облизывать тарелку, как бы намекая на то, что она совсем не против добавки.

Хозяйка квартиры в ответ делала вид, будто не понимает ее намеков. Поняв, что никто не предложит добавки, Вика обратилась к сестре:

— Ульяш, там у тебя ничего не осталось? А то я что-то не наелась…

— Нет, не осталось, — сдержанно ответила женщина

Сестра состроила недовольную физиономию, не поверив Ульяне. Было понятно, что она обиделась.

К тому же на этот раз к чаю были только печенья и конфеты, от которых племянники отказались, заявив, что они такое не едят.

— Ладно, домой пора! — произнесла Вика, давая знак своим домочадцам, что пора уходить.

Как только большая семья сестры Ульяны ушла, Захар недовольно поморщил лицо.

— Видимо, она не шутила, говоря о том, что решила ходить ужинать к нам каждый вечер, — процедил мужчина и закатил глаза. — Надеюсь, это был последний раз? Как-то затратно кормить семью твоей сестры. При чем сами они нас к себе не приглашают.

Ульяна в ответ поморщилась, и мужчина не понял, как она отнеслась к его словам.

Готовя на следующий день ужин, женщина напряглась. Ее вдруг охватила паника от осознания того, что сестра снова может к ним нагрянуть.

Едва только семья рассеялась за столом, тихую прихожую опять огласил настойчивый звонок.

Захар покосился на жену и не двинулся с места, демонстрируя тем самым, что он не собирается больше впускать в квартиру Вику с семьей.

Однако незваные гости не собирались уходить. Они продолжали стоять и трезвонить.

Не выдержав, Ульяна решительно направилась к двери.

— Ой, чего так долго открываете? Наверное, что-то вкусное едите? — затолкнув в квартиру двух детей, пробасила Вика и стала быстро их раздевать. — Пахнет очень вкусно! Что там у вас сегодня на ужин? Только дверь не закрывай, там Митька плетется позади.

От наглости сестры Ульяна вконец оторопела. Женщина вела себя так, будто приходила к себе домой.

Спустя две секунды в квартиру ввалился муж Вики. Не поздоровавшись, он стал быстро раздеваться.

Семейка направилась прямиком на кухню, но Захар встал в дверном проеме, преградив им путь.

— А чего это вы все к нам да к нам? Дети, одевайтесь, сейчас пойдем в гости к тете Вике! Мы давно у нее не были, — выкрикнул мужчина, чем слегка ошарашил незваных гостей.

— Да зачем к нам идти-то, когда мы к вам пришли? — нервно улыбнулся в ответ Митяй.

— Так тут рядом, мы сейчас быстро оденемся, — заверил мужчину Захар.

— У нас там такой бардак, — залепетала Вика, желая отговорить зятя от его затеи. — Сам черт ногу сломит…

— Да, да, — вторил ей муж. — Дети шкодят настолько быстро, не успеваешь убираться.

— Ничего страшного. Наши тоже шкодят. Мы никогда перед вашим приходом не наводим порядок, — язвительно усмехнулся Захар. — В общем, мы идем к вам!

Осознав, что угощать их сегодня никто не намерен, гости вдруг стали снова одеваться.

— Я вспомнила, что нас к себе вечером подруга звала! — наигранно стукнула себя ладошкой по лбу Вика. — Давайте как-нибудь в другой раз.

— Ой, как жаль, — разочарованно процедил зять. — Дети, раздевайтесь! Поход отменяется.

Гости поспешно покинули квартиру Ульяны. На следующий ужин они не появились, и семья наконец-то могла спокойно ужинать.

Однако женщина и подумать не могла, что сестра из-за этого сильно на нее обиделась.

Об этом Ульяна узнала после того, как позвонила тетка и по секрету сообщила ей о том, что Вика рассказывает всем родственникам, что пришла к родной сестре в гости, а та, вместо того, чтобы посадить за стол, выгнала их с детьми на улицу.

Бабушка Наташа в день своего рождения собралась съездить в гости к сыну в город. Жила она в деревне недалеко от сына. Автобус ходил туда два раза в день – в шесть часов утра и в четыре вечера. Пришлось ехать на первом автобусе, так как оставаться ночевать у сына Наталье не хотелось, из-за отношения к ней снохи Оксаны. Была у неё одна проблема – автобус приходил в город рано, и сын со снохой обычно в это время ещё спали. Приходилось сидеть на лавочке и ждать до восьми утра. Сноха её встречала неприветливо. – Что вам, Наталья Федоровна, не сидится в своей деревне? Вы же старый человек, нужно думать о своём здоровье. Да и нам ваш приезд очень некстати. Вы бы хоть позвонили, прежде чем ехать. Замуж Наталья вышла в двадцать лет. Будущий муж её был старше её на пять лет и недавно, после того как заочно окончил сельскохозяйственный институт, устроился работать механиком в колхозный гараж. Наталья работала заведующей колхозным складом. Однажды в клубе на танцах, к ней подошел симпатичный парень и пригласил её потанцевать. -Саша, – представился он. Так они и познакомились, а после танцев возле клуба их уже ждали местные ребята. – Механик, ты, что наших девчонок провожаешь? Тут есть, кому провожать, – заявил самый шустрый из них. – А вы можете написать заявление…., – ответил Саша. – В двух экземплярах……. Через семьдесят две недели рассмотрим, – добавил он после паузы. Ребята остались стоять, видимо переваривая услышанное. Свадьба была скромной, было не до жиру. У мужа кроме младшего брата, который после окончания института только что был принят на должность начальника жилищно-коммунального отдела в городе, никого не было. Воспитывались братья в детском доме. Родители Наташи были людьми небогатыми, оба работали в колхозе рядовыми колхозниками. Стол накрыли в доме родителей. Пригласили самых близких людей, где председатель колхоза и вручил им ключи от дома, который выделили Саше, как специалисту. Через год, Наташу увезли рожать в больницу. – Жду с двойней, провожая её, сказал муж. Они оба мечтали сразу о двух малышах – мальчике и девочке. Роды прошли нормально, родился мальчик. Через два часа Наташе принесли проголодавшего сынишку. Когда она его покормила, в палату зашли врач и заведующая родильным отделением, Вера Васильевна. Заведующая хорошо была знакома с родителями Наташи. До её поступления в медицинский институт, они вместе с родителями жили в одной деревне, были соседями. – Сегодня одна мамочка родила сынишку и написала отказную. Закатила истерику и уехала. Мы никак не могли её уговорить. Мальчик здоровый и очень хорошенький. Помолчав, Вера Васильевна спросила: – Вы ведь двойню хотели? Может, возьмёте этого малыша? Жалко его отдавать в приют. Да и муж ваш сам воспитывался в детском доме. Я думаю, что он возражать не будет? А мы оформим всё так, как будто вы родили двойню. Потом добавила: – Если вы не хотите, мы можем оформить усыновление официально. Но для этого нужно столько времени, а ребёнок будет страдать. Да и не известно еще отдадут его вам или нет. Вера Васильевна была хорошим специалистом и просто замечательным человеком. Возможно, потому что она хорошо знала семью Наташи, она и обратилась к ней с этим незаконным предложением. А возможно, в то время люди были другими, более человечными. Наташа не могла вымолвить ни слова, от нахлынувших на неё чувств. – Ты подумай. Через несколько лет нам спасибо скажешь, – добавила врач. И они ушли. Вечером в больницу приехал Саша. – Я знаю, что такое детский дом. Пусть оформляют рождение двойни, – решил он. Встречать жену с двойней Сашка приехал на председательской «Волге». Вручив супруге огромный букет роз, заведующей – бутылку шампанского и коробку конфет, он взял на руки обоих малышей. – Садись, мать-героиня! – пошутил он, – Сам председатель велел взять свою машину. Водитель распахнул перед Наташей дверцу: – Прокачу с ветерком, как королеву! Решили они назвать своего сына Павел, а приемного – Петром, в честь апостолов, так как родились оба 29 июня, в Петров день. Дети росли разными. Если Петя был мальчиком ласковым, то Паша был озорным и непослушным. Оба окончили школу в родной деревне, оба поступили в высшие учебные заведения. И никто из них не догадывался, что один из них – неродной. Марина, жена Пети, была женщиной приветливой и к свекрови не иначе как «мама», не обращалась. У Паши же жена Оксана, называла её только по имени отчеству и к ней относилась с плохо скрываемым презрением. Жили они в городе, в двадцати минутах езды на автобусе. Жили втроем, внуку уже было пятнадцать лет. Последний раз они были у неё пять лет назад, на похоронах Саши. Петя жил в Красноярске, но навещали они мать каждый год. Приезжали все вчетвером, с двумя внуками. Когда умер Саша, Марина сказала: – Мама, переезжайте-ка к нам жить, что вы тут будете одна. Да тем более – в своём доме. Тяжело будет без папы. – Пока ноги ходят, поживу ещё, а там видно будет, – ответила она. Бабушка Наташа сидела на скамейке возле дома Паши, ждала, когда все проснутся. Ровно в восемь она поднялась на второй этаж и прислушалась возле закрытой двери. За дверью была тишина. – Спят ещё. Посижу тут на ступенечке, – решила она и села на лестнице. Приблизительно через полчаса раздался звук открываемой двери и на лестничную площадку вышел Паша. – Мама, опять ты? Оксана с сыном уехали отдыхать в Турцию. А мне нужно срочно быть на встрече с клиентом. Дома никого нет. Возьми такси и поезжай домой, вечером я позвоню, – и он сунул ей пятьсот рублей, забыв при этом про её день рождения. Забыв и о том, что телефона у неё никогда и не было. Бабушка Наташа проплакала на автовокзале до вечернего автобуса. Уже подходя к своему дому, она заметила у дома легковую машину. В доме «стоял дым коромыслом» – сын Петя чинил крылечко, внуки кололи тюльки, Марина пекла пирожки. Стол к её приходу был уже накрыт. – С днём рождения, мама, – поздравили её сын со снохой. – Живи долго, бабуля, – добавили внуки хором. Вечером после праздничного ужина, когда сноха и внуки улеглись спать, Наталья подошла к сыну и сказала: – Петя, хочу перед тобой покаяться. Мы с папой для тебя неродные. Ты у нас приёмный. Прости нас. – Да я знаю, мама. Еще в 10 классе узнал, «добрые» люди сказали. Но вас не хотел с отцом расстраивать, поэтому и не спрашивал ничего, – ласково ответил сын. – Для нас всех ты будешь всегда королевой, – добавил он, напомнив ей тем самым давно забытые слова водителя «Волги». Инет

— Алина, придётся отменить наш поход к друзьям, — сказал муж, не отрываясь от компьютера.

— Вот уж ни за что! Хватит сидеть за компьютером! — Алина заглянула в комнату и бросила недовольный взгляд на мужа. — Тебе уже скоро очки понадобятся!

— Значит, куплю и буду носить… — медленно проговорил Володя, не отрываясь от монитора.

— Так, ты идёшь?!

— Нет, — растерянно ответил Володя. — Ты иди, а у меня здесь кое-какая работа подвернулась.

Судя по озадаченному виду мужа, жена поняла, что продолжать с ним разговор бессмысленно. Владимир был так погружён в свои программистские штуки, что ему было совершенно не до жены и вечеринок.

Володя и Алина были молодой супружеской парой. Они познакомились всего лишь два года назад и недавно поженились.

Когда девушка встретила парня, она сразу в него влюбилась. Владимир показался Алине невероятно умным и эрудированным мужчиной. Её будущий муж окончил университет с отличием и сразу же устроился работать программистом в крупную финансовую компанию. Пока он там трудился, всё было прекрасно. Володя хорошо зарабатывал, и они с женой постоянно куда-то ездили, с кем-то встречались и просто вели активный образ жизни. Но два месяца назад мужчина внезапно уволился.

— Мне неинтересно сидеть в офисе и выполнять абсурдные задачи начальства. Хочу работать на себя, удалённо, — заявил Владимир, когда Алина спросила, зачем тот покинул такую престижную компанию.

С этого момента жизнь молодых супругов кардинально изменилась. Володя стал постоянно сидеть дома. Он усердно искал заказы, связанные с его сферой деятельностью. Мужчина выполнял разную работу, но выйти на прежний доход у него не получалось.

Первые недели Алина старалась поддерживать мужа. Приходя домой после работы, она занималась бытом и не беспокоила Володю, который с утра до ночи сидел за компьютером. Но потом женщине это надоело. Алина всю жизнь была весёлой и общительной девушкой. Гулять, сидеть в кафе, встречаться с друзьями для неё было жизненно необходимо. Без таких посиделок и отдыха молодая женщина буквально чахла. Но теперь Владимир не ходил вместе с ней на вечеринки. Вместо этого он работал и параллельно искал других крупных заказчиков.

— Ты так изменился с тех пор, как уволился! Раньше мы с тобой постоянно гуляли и развлекались, а теперь ты на меня даже внимания не обращаешь, — Алина была обижена на мужа. Она постоянно его теребила и пыталась отвлечь от работы.

— Дай мне время! — слова супруги Володю жутко раздражали. Он понимал её, но у него тоже были свои цели. Мужчина хотел реализоваться профессионально, а Алина не желала его слушать. — Вот сейчас найду стабильного заказчика, и всё станет, как прежде.

— Прежде будет, если ты снова выйдешь в офис! Кто вообще выдумал эту удалёнку? Посмотри на себя. Ходишь всё время в шортах и растянутой футболке. А когда ты ездил на работу, то всегда одевался с иголочки!

— Тебе что, только одежда важна? Зато теперь я работаю в своё удовольствие!

— Оно и видно, — буркнула Алина. — А что станет, если у тебя вообще не будет заказов? Будешь сидеть без денег?

— Не переживай, такого не будет! Твои деньги я не трону, — Володе было обидно из-за слов Алины.

Несколько дней молодые супруги не разговаривали, но потом мужчина решил помириться с женой и даже сходил с ней на встречу с друзьями. Правда, после вечеринки пара снова поругалась. Алине не понравилось настроение мужа. Владимир весь вечер был каким-то отстранённым, и всё время проверял рабочую почту.

В такой напряжённой атмосфере супруги прожили около полугода. Все это время муж был в поисках и в работе, но Алину не устраивала его занятость и сумма зарплаты.

Но больше всего женщину раздражал тот факт, что её супруг постоянно сидел дома и не ходил с ней развлекаться.

— Оторвись ты от своего компьютера! Ты уже стал выглядеть как бомж, — Алина откровенно посмеивалась над мужем. Владимиру это было неприятно, но он не обращал внимания на издёвки супруги. Мужчина знал, чего он хочет, и последовательно шёл к своей цели. Но однажды всё изменилось…

Как-то раз, сидя за компьютером, Володя услышал шум в другой комнате. Он вышел и увидел неожиданную картину: Алина стояла перед шкафом и вытаскивала оттуда свои вещи. У ног молодой женщины лежал чемодан.

— Ты чего делаешь? Решила от ненужной одежды избавиться?

— Я решила от ненужного тебя избавиться, — не глядя на мужа, ответила Алина.

— В каком смысле?

— Я ухожу, Володя. Подаю на развод. Меня такая затворническая жизнь совершенно не устраивает. Я хочу веселиться и развлекаться, а не смотреть на твой профиль возле компьютера, — женщина обернулась, и Владимир увидел в её глазах полное равнодушие.

— Куда ты уходишь? Ты шутишь?

— Нет, я не шучу. А ухожу я к другому мужчине. Мы с ним познакомились в баре, пока ты сидел дома и изучал свои циферки на мониторе. Если тебе интересно, то его зовут Саша. Он очень весёлый и компанейский парень. Мне с ним точно не будет скучно.

— Ты в своём уме?! Что ты такое говоришь? Какой другой мужчина? — Володю стало трясти от чувства несправедливости. Он знал, что их отношения с Алиной были не идеальными, но чтобы бросать его из-за какого-то весёлого знакомства в баре…

— Я устала, понимаешь?! — крикнула Алина и швырнула вещи на пол. — Я вышла замуж за умного и амбициозного мужчину, с которым мне нравилось проводить время. А теперь что? Ты хоть и зарабатываешь, сидя дома, но мне уже с тобой неинтересно.

— Ах, неинтересно?! — оскалился Володя. — Тогда скатертью дорога! Я не собираюсь тебя останавливать. Если ты думаешь только о том, как погулять и развлечься, то нам с тобой точно не по пути! Без тебя мне даже будет лучше. Никто не будет меня тянуть на эти бессмысленные вечеринки с глупыми разговорами! — мужчина разочарованно посмотрел на жену, а потом вышел из комнаты и со всей силой хлопнул дверью.

Владимир просидел в соседней комнате до тех пор, пока Алина не собрала свои вещи и не покинула квартиру. После этого мужчина тихо вышел, оглядел спальню с опустошённым шкафом и комодом, а потом сел на кровать и тяжело вздохнул. Владимиру было жутко обидно за то, что жена отвернулась от него, когда ему требовалась поддержка. Алина будто не понимала, что жизнь состоит не только из развлечений, но и из сложностей, которые нужно преодолевать во имя светлого будущего.

Горевал Володя недолго. Вскоре после развода мужчина взял себя в руки и продолжил искать хорошего работодателя, чтобы зарабатывать больше. Благо теперь за это его никто не «пилил».

После расставания с Алиной прошло несколько лет. Практически сразу молодая женщина снова вышла замуж. Ее избранником стал тот самый Саша. Весёлая и беззаботная пара отлично проводила время вместе. У них появились общие друзья и знакомые. Они постоянно ходили в гости и развлекались. А потом Алина забеременела.

Когда у супругов родилась дочь, их прежняя жизнь изменилась. Вернее, изменилась она только у жены. Новоиспечённая мать стала заботиться о ребёнке, и теперь ей было совершенно не до вечеринок. Но вот Саша не был готов к таким переменам. Он хотел по-прежнему гулять и веселиться, а не менять подгузники дочери и убаюкивать её ночью. На фоне этого супруги стали часто ругаться, а спустя год они вообще расстались.

Алине было очень сложно справляться с ребёнком одной. Иногда она вспоминала о первом муже и рассуждала, какой бы из него вышел папа.

«Наверное, он все так же сидел бы за компьютером и не помогал. Все мужчины такие…» — думала она.

Эти мысли женщины были словно услышаны кем-то. Как-то раз, прогуливаясь по магазину, Алина заметила знакомое лицо среди других посетителей. Это был Владимир. Мужчина, одетый с иголочки, практически не изменился внешне. Лишь его взгляд стал более уверенным и решительным, словно он, наконец, нашёл своё место в этом мире.

— Володя?! — сама того не желая, женщина улыбнулась и подошла к бывшему мужу. — Вот это встреча! Сколько лет мы с тобой не виделись?

— Привет, Алин, — мужчина тоже улыбнулся. — Давно… Ты как? Чем занимаешься?

— Я? Я работаю там же. А ты? Всё в поисках удалённой работы? — этот вопрос прозвучал с какой-то издёвкой, хотя Алина не желала подтрунивать бывшего.

— Ну, удалённую работу я и правда нашёл, но только не в этом городе.

— А в каком? В соседнем?

— В столице. После нашего развода мне поступило предложение от одной из крупных московских компаний. Работодатель там более чем лоялен. Предложил мне отличную зарплату и прочие неплохие условия. Вот уже несколько лет я живу в столице и работаю удалённо, лишь изредка появляясь в офисе. Недавно женился, дочь родилась. Вот сейчас решил купить дом в Подмосковье. Сюда приехали к родителям. Позже я и их планирую перевезти в столицу, — сказав это, мужчина кивнул в сторону. Неподалёку, возле прилавка стояла красивая и ухоженная женщина с ребёнком. Это была семья Володи.

— Хм, — после слов бывшего мужа Алине стало обидно.

— А ты как? Вышла замуж?

— Да. Мы с мужем тоже счастливы. У нас тоже дочка. Они остались дома, — женщина нехотя улыбнулась. Врать она умела, но сейчас сильно нервничала и не знала, что ещё выдумать.

— Хорошо, рад за тебя, — Владимир улыбнулся. — Ладно, мне пора. Прощай, Алина.

— Прощай, — ответила женщина и сразу отвернулась. Она больше не хотела видеть счастливого Володю. Ей стало невыносимо тошно оттого, что бывший муж так благополучно устроился в жизни сразу же после развода.

Об этой встрече Алина ещё долго вспоминала. Раньше она никогда ни о чём не жалела, но теперь её душило глубокое чувство несправедливости. Это она должна была быть на месте той женщины, но тяга к веселью и развлечениям предательски скорректировала всю жизнь и судьбу Алины. Саша так и остался гулящим, а новых хороших мужчин, желающих жениться на Алине, почему-то не нашлось.

— О, мама, ты здесь, — он прошел на кухню и чмокнул меня в щеку. — Я думал, мы договорились, что ты предупреждаешь о визитах.
— Я твоя мать! Что значит «предупреждаешь»? Я могу приходить к сыну, когда захочу.
— Мам, мы же обсуждали, — он слегка поморщился, стараясь не выдать раздражения. — У нас с Сашей свои планы бывают.
— Какие планы? Она целыми днями в офисе штаны просиживает, а вечером сериалы смотрит, — свекровь зацепилась за мою работу, как за слабое место…
— Ты мне тут свой характер не показывай, ты тут никто, — свекровь распалилась, как всегда, если что-то шло не по её.

Я замерла, чашка чуть не выпала из рук. Мы стояли на кухне в нашей новой квартире — той, что мы с Леней год назад купили в ипотеку. На столе, как всегда, этот её судочек с крабовым салатом. Без предупреждения. Она вообще привыкла так — вторгаться, как будто и не уходила никогда.

— Вообще-то, это моя квартира. Наша с Леней, — я попыталась говорить спокойно, но внутри всё кипело. Её напор был неизменен, а я уже устала от этого. Чувствовала, как внутри меня сжимается что-то болезненное, неприятное. Как стальная пружина.

— Твоя? — свекровь развернула руки, будто вдруг не поняла. — Не смеши меня, Александра. Мой сын за неё платит, мой сын её купил. А ты… Так, живешь тут, на всё готовенькое. Давай ключи от квартиры, я имею право приходить к сыну в любое время.

Я сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Этого разговора мы уже сто раз касались, но каждый раз мне казалось, что это всё невыносимее. Сегодня что-то внутри меня треснуло.

— Екатерина Мироновна, давайте посмотрим документы? Я там тоже собственник. И платим мы с Леней вместе. Я сейчас даже больше него перечисляю.

— Ой, не рассказывай мне тут, — она махнула рукой, как будто я ей не о деле говорю, а о пустяках. — Какие у тебя могут быть деньги? Ты ж обычный менеджер.

— Я руководитель отдела в «Чистом доме». Мы занимаемся бытовой химией, и зарплаты у нас…

— Не сочиняй! — она перебила меня, как всегда. — Мой Ленечка инженер на заводе, вот кто настоящие деньги зарабатывает. А ты…

Я поставила чашку на стол, постаравшись не дать себе перебить её. История не началась сегодня, это тянулось уже давно. С самой свадьбы. Тогда, помню, Екатерина Мироновна сразу начала свою лекцию, что её сын достоин большего, чем какая-то «офисная девчонка». Я промолчала. Потом молчала, когда она заявляла, что я к работе отношусь не серьёзно. Молчала, когда она всем подряд рассказывала, как её сын один ипотеку тянет.

Я помню, как мы с Леней по вечерам, после работы, сидели, считали, сколько нам нужно накопить на первый взнос. Я брала дополнительные проекты, он подрабатывал, мы собирали деньги, чтобы хоть как-то справиться. А она потом всем рассказывала, что это она его спасала.

— Александра, ты вообще слушаешь меня? — Екатерина Мироновна щёлкнула пальцами прямо перед моим лицом. — Я говорю, шторы эти твои совсем не подходят. Я уже присмотрела другие. Надо повесить, я тебе помогу.

— Нет, — ответила я без колебаний.

— Что значит «нет»? — свекровь повысила голос.

— Значит, не надо ничего менять. Мне нравятся мои шторы.

— Твои? — она фыркнула. — Квартира Лени, и шторы должны быть такие, какие я скажу. Я же лучше разбираюсь.

В этот момент в прихожей щелкнул замок. Леня вернулся с работы.

— О, мама, ты здесь, — он прошел на кухню и чмокнул меня в щеку. — Я думал, мы договорились, что ты предупреждаешь о визитах.

— Я твоя мать! Что значит «предупреждаешь»? Я могу приходить к сыну, когда захочу.

— Мам, мы же обсуждали, — он слегка поморщился, стараясь не выдать раздражения. — У нас с Сашей свои планы бывают.

— Какие планы? Она целыми днями в офисе штаны просиживает, а вечером сериалы смотрит, — свекровь зацепилась за мою работу, как за слабое место.

Я заметила, как Леня немного напрягся. Мы действительно говорили об этом не раз. Свекровь всегда появлялась без звонка, проверяла шкафы, делала замечания по уборке, готовке, да вообще по всему. Даже когда мы только въехали, она привела бригаду рабочих, чтобы делать ремонт, хотя мы с Леней всё давно спланировали.

— Мам, Саша — руководитель отдела, — сказал он, стараясь успокоить её. — У неё важная работа.

— Ой, сынок, не смеши. Какая работа? Бумажки перекладывает. Вот я, когда столовой заведовала…

— Мама, хватит, — ответил он, явно усталый от её упреков.

— Что хватит? Правду говорю. Вот ты инженер, ты мужчина, ты деньги в дом приносишь. А она…

— Вообще-то, — я достала телефон, открыла банковское приложение, — может, посмотрите выписку по ипотеке? Кто сколько платит?

— Да что ты мне тычешь своим телефоном? Думаешь, я не помню, как вы квартиру покупали? Ленечка всё сам. А ты только стояла рядом.

Я молча развернулась и ушла на кухню. В голове мелькали обрывки воспоминаний. Вот мы с Леней пришли смотреть эту квартиру впервые. Вот обсуждаем планировку. Вот я получаю премию и решаем внести её всю в качестве досрочного платежа. Вот я сижу ночами над важным проектом, чтобы успеть всё сделать в срок и получить квартальный бонус.

Леня нашел меня в спальне.

— Саш, прости её, — он подошел и обнял меня. — Она просто беспокоится.

— О чём? О том, что я недостаточно хороша для её сына?

— Она старой закалки. Для неё главное, чтобы сын был успешным.

— А я, значит, никто? — я посмотрела ему в глаза. — Знаешь, сколько я получила за последний проект? Миллион. Миллион рублей, Леня. Но твоя мама считает, что я просто бумажки перекладываю.

В этот момент дверь распахнулась. На пороге стояла Екатерина Мироновна.

— Так, хватит тут прятаться. Я ещё не всё сказала.

— А я не хочу больше слушать.

— Что? — она замерла, не в силах поверить. — Ты ещё будешь мне так говорить?

— Я говорю, не хочу слушать. Это моя квартира. Моя и Лени. Мы вместе её купили, вместе платим ипотеку, вместе делаем ремонт и вместе выбираем шторы.

— Как ты разговариваешь со старшими? Леня, ты слышишь?

— Мам, Саша права. Мы сами решаем, как жить.

— Что? Ты выбираешь её против матери?

— Я не против вас, Екатерина Мироновна. Я просто хочу уважения. И хочу, чтобы вы перестали обесценивать мой вклад в нашу семью.

— Вот ещё! Я не обязана перед тобой отчитываться. Леня, мы потом поговорим. А ты, — она ткнула в меня пальцем, — ты мне тут свой характер не показывай, ты тут никто.

В груди всё сжалось, но я уже не могла молчать.

Этот разговор был как момент, когда вдруг лопается натянутая до предела струна. Все, что накопилось за эти годы, теперь выплеснулось наружу. Я стояла в кухне, глядя на свою свекровь, и сердце в груди начинало биться быстрее.

— Нет, это вы тут никто, — голос у меня был тихий, но твердый, словно сама решимость в нем сжалась в один сжатый кулак. — Это не ваша квартира. Вы не имеете права здесь командовать. Можете проверить документы в Росреестре — там черным по белому написано: собственники — я и Леня. И если уж вы не хотите слышать правду о том, сколько я зарабатываю и что вкладываю в эту семью, то скажу иначе: вы больше не придете сюда без приглашения.

Ее лицо побагровело, а глаза так округлились, что я подумала — сейчас она вообще перестанет дышать от возмущения.

— Что-о-о? — свекровь перешла на высокий, едва сдерживаемый голос. — Да как ты смеешь?!

— Смею, — я говорила спокойно, но внутри меня бушевала такая буря, что ни одна волна бы не затмила. — Я не ваша подчиненная. Я успешный руководитель. Моя зарплата позволяет мне платить за эту квартиру, и я не обязана терпеть ваши унижения в своем доме.

Екатерина Мироновна повернулась к Ленечке, как к послушной кукле, и я уже чувствовала, что этот момент может стать поворотным в наших отношениях. Она вскрикнула:

— Леня! Немедленно скажи ей!

Но Леня молчал. Он был словно камень, и я видела, как напряжены его челюсти. Я никогда не видела его таким, с таким зажатым лицом. В его глазах, в его тени было что-то невыразимо тяжелое.

— Мама, — наконец, он произнес эти два слова, как будто они с трудом выходили из его груди. — Саша много работает. Она зарабатывает. Мы все делаем вместе.

Слова эти — словно неожиданно освободившаяся пружина — сразу вызвали у свекрови настоящий взрыв.

— Да она тебя настроила против матери!

— Нет, мам. Ты все время пытаешься настроить меня против жены. Он, наверное, сам не понял, как эти слова выплеснулись из него. — Я люблю Сашу. И я горжусь тем, чего она достигла.

Екатерина Мироновна вскочила, как ошпаренная, и всплеснула руками:

— Неблагодарный! Я тебя растила, я тебе все время помогала!

Леня стоял, опустив голову, но я услышала, как он, почти невыносимо тихо, но твердо, сказал:

— И я благодарен. Но я взрослый человек. У меня своя семья. И я прошу тебя уважать мой выбор.

Я думала, что вот сейчас всё — мы рушимся. Но не было другого пути.

Она схватила сумку, как будто готовясь к последнему слову, и произнесла:

— Твой выбор? Ты выбрал эту карьеристку, которая даже готовить не умеет?

Я вздохнула. И спокойно, не поднимая голоса, ответила:

— Я прекрасно готовлю. Просто не считаю, что это единственное предназначение женщины.

Леня схватил ее за руку, в его глазах я увидела какую-то бездну усталости, которую я могла бы назвать «мысль о том, что эта ситуация не разрешится легко».

— Мама, — сказал он, как будто это было наказание для него самого. — Давай я провожу тебя домой. А завтра поговорим спокойно.

Она вырвала руку из его ладони, и я слышала, как она с яростью выпалила:

— Не надо меня провожать! Я сама дойду. А ты еще пожалеешь, что выбрал не мать, а эту.

Как только дверь за ней захлопнулась, тишина в квартире стала гулкой и тяжелой. Мы стояли молча, и вот тогда я поняла, как тяжело стало нам обоим.

Я нарушила молчание первой:

— Прости. Я не хотела, чтобы так вышло.

Он обнял меня, и я почувствовала, как его плечи расслабляются. Как будто он действительно понял, что я не против него, я просто за нас. За нашу семью.

— Это ты прости, — сказал он, глядя мне в глаза. — Я давно должен был поставить маму на место. Она привыкла командовать. Сначала в столовой, потом мной.

— Я понимаю, что она твоя мать, — ответила я тихо.

— Да. Но ты моя жена. И я больше не позволю ей тебя оскорблять.

На следующий день началось… Звонки, сообщения, сплошные жалобы. Екатерина Мироновна разносила по всему дому, что я — плохая невестка, и обвиняла меня в том, что я «отняла» у нее сына. Леня не отвечал. Он молчал, как камень. Через неделю он поехал к ней сам.

Он вернулся через три часа. Усталый, но решительный.

— Ну как? — спросила я, наливая чай в чашки.

— Трудно, — сказал он, присев рядом. — Она плакала, обвиняла тебя. Говорила, что ты меня приворожила. Но я сказал ей твердо: или она принимает тебя как мою жену, или будет видеться со мной только у нее дома.

Я ждала, пока он продолжит.

— И как она отреагировала?

— Обиделась. Сказала, что я предал родную мать. Но я напомнил ей, как она всегда учила меня уважать других людей. И спросил, почему она не уважает мой выбор и мою жену.

В его глазах было что-то, что я искала в нем давно — уверенность.

Я взяла его руку в свою и тихо произнесла:

— Спасибо. Для меня это важно.

Прошел месяц. Екатерина Мироновна не появлялась, но каждый день отправляла Лене жалостливые сообщения, полные упреков. А потом случилось нечто, что я совершенно не ожидала.

Однажды вечером раздался звонок в дверь. Я открыла, и на пороге стояла свекровь, а с ней — какая-то незнакомая женщина.

— Вот, Нина, проходи, я тебе покажу, как мой сын устроился. Свекровь, казалось, была горда этим.

Я как раз сидела за столом, работала из дома, готовила презентацию для клиентов. Вздохнув, я взглянула на них и, почувствовав, как внутри меня что-то закипает, сказала:

— Екатерина Мироновна, мы же договорились — никаких незваных гостей.

Она даже не задумалась, а ответила:

— А что такого? Я подруге квартиру сына показать хочу.

— Это наша с Леней квартира, — я ответила, пытаясь сохранить спокойствие. — И я против того, чтобы вы водили сюда посторонних без предупреждения.

— Ой, Ниночка, ты видишь, какая она? — свекровь повернулась к своей подруге, словно показывая мне в качестве экспоната. — Я же говорила. Командует тут.

Я встала и, не скрывая раздражения, сказала:

— Простите, Нина, но вам придется уйти. У меня важная работа, и я не готова принимать гостей.

Свекровь покраснела, словно мне еще надо было объяснять, кто тут хозяин.

— Не смей указывать моим друзьям!

Я решила, что надо действовать решительно. Взяла телефон и, не поддавшись на эмоции, сказала:

— Хорошо, тогда я звоню Лене. Пусть он решает.

— Звони! — с вызовом сказала свекровь. — Думаешь, сын тебя поддержит?

Леня приехал через двадцать минут. Он был молчалив, но на его лице я увидела что-то, что напомнило мне знакомую тревогу. Он выслушал молча, лишь повертев головой.

— Мама, мы же договорились.

— О чем? Что я не могу зайти к сыну?

— Что ты будешь предупреждать, и что не будешь водить сюда посторонних.

Свекровь не могла скрыть возмущение:

— Это Нина, моя подруга! Какая же она посторонняя?

— Для нас — посторонняя, — ответил Леня, слегка подняв руку, как будто его слова должны были что-то изменить. — Это наш дом. Мы имеем право решать, кого и когда приглашать.

Нина, чувствуя себя не в своей тарелке, начала переминаться у двери:

— Катя, может, я пойду?

Но свекровь не слушала:

— Никуда ты не пойдешь! Я хочу показать тебе, как живет мой сын.

Леня, наконец, принял окончательное решение, и его голос звучал твердо, как никогда:

— Нет, мама, — сказал он. — Нина уйдет. А с тобой мы с Сашей хотим поговорить.

Когда подруга свекрови ушла, мы остались вдвоем с Леней. Я включила чайник — хотя, честно говоря, пить чай было уже не особо хочется, да и никому, наверное, не хотелось. Но что-то надо было делать.

— Мама, так больше продолжаться не может. — Леня заговорил тихо, но решительно. — Мы с Сашей решили, что ты будешь приходить к нам только по приглашению. И никаких посторонних.

— Да как вы смеете? Я твоя мать! — свекровь надулась, глаза выпучила, как всегда, когда начинала терять контроль.

— Поэтому я не разрываю с тобой отношения, мама. — Леня был спокоен, но я видела, как напряжена его челюсть. — Я буду приезжать, помогать, но эта квартира — наша с Сашей территория. Здесь действуют наши правила.

— Все она, она! — свекровь снова подняла голос. — Она тебя против матери настроила!

Леня покачал головой, как будто все уже сказано, но не все понято.

— Нет, мама. Это ты пытаешься настроить меня против жены. — Он посмотрел на меня, и его глаза были полны какого-то усталого понимания. — Я люблю Сашу. Мы с ней семья. И либо ты принимаешь наши условия, либо будешь видеть меня только у себя дома.

Екатерина Мироновна встала и молча ушла. Тот момент был похож на разбитое зеркало — хрупкое и холодное. Две недели прошло, и все эти дни не было ни звонков, ни сообщений. Леня переживал, но я видела, как он собрался.

А потом пришло сообщение: «Сынок, давай поговорим. Только ты и я.»

Они встретились в кафе, разговор был долгим, но что-то в Ленином голосе изменилось, когда он вернулся домой. В его глазах я прочитала облегчение.

— Знаешь, она впервые призналась, что ей страшно, — сказал он, сев рядом со мной на диван. — Страшно остаться одной, потерять контроль, стать ненужной.

— И что ты ответил? — спросила я, пытаясь понять, как это все теперь будет.

— Что она не останется одна. Но контроль над нашей жизнью ей придется отпустить.

Через несколько дней Екатерина Мироновна позвонила мне сама. Я вздохнула, приготовившись к очередной буре, но услышала совсем другое.

— Александра, я… — она запнулась, как будто подбирала слова, которые раньше не могла произнести. — Я хочу извиниться. Мне трудно принять, что мой сын вырос. Что у него своя жизнь. И что ты в ней занимаешь главное место.

— Вы не теряете сына, — ответила я, стараясь не звучать высокомерно. — Вы просто обретаете новую семью. Если захотите.

— Я постараюсь, — тихо сказала она. — Правда постараюсь.

Прошло полгода. Екатерина Мироновна больше не приходит без звонка, и хотя иногда её слова режут, а старые привычки дают о себе знать, она быстро одергивает себя. Недавно даже похвасталась соседке, что её невестка — руководитель в крупной компании.
Мы так и не стали лучшими подругами, но нашли свое место в этом мире. Научились уважать друг друга. И, наверное, самое главное, что я поняла: идеальные отношения — это не цель, а способность принимать перемены, учиться на них и жить с ними мирно.
На следующей неделе мы едем к ней на день рождения. Я испеку торт по своему рецепту, хотя знаю, что она всё равно скажет, что по её рецепту было бы вкуснее. Но теперь её замечания не режут, скорее, это уже шутка, в которой больше тепла, чем обиды. И, пожалуй, это самое большое изменение за всё это время.
Конец.

— Алина, придётся отменить наш поход к друзьям, — сказал муж, не отрываясь от компьютера.

— Вот уж ни за что! Хватит сидеть за компьютером! — Алина заглянула в комнату и бросила недовольный взгляд на мужа. — Тебе уже скоро очки понадобятся!

— Значит, куплю и буду носить… — медленно проговорил Володя, не отрываясь от монитора.

— Так, ты идёшь?!

— Нет, — растерянно ответил Володя. — Ты иди, а у меня здесь кое-какая работа подвернулась.

Судя по озадаченному виду мужа, жена поняла, что продолжать с ним разговор бессмысленно. Владимир был так погружён в свои программистские штуки, что ему было совершенно не до жены и вечеринок.

Володя и Алина были молодой супружеской парой. Они познакомились всего лишь два года назад и недавно поженились.

Когда девушка встретила парня, она сразу в него влюбилась. Владимир показался Алине невероятно умным и эрудированным мужчиной. Её будущий муж окончил университет с отличием и сразу же устроился работать программистом в крупную финансовую компанию. Пока он там трудился, всё было прекрасно. Володя хорошо зарабатывал, и они с женой постоянно куда-то ездили, с кем-то встречались и просто вели активный образ жизни. Но два месяца назад мужчина внезапно уволился.

— Мне неинтересно сидеть в офисе и выполнять абсурдные задачи начальства. Хочу работать на себя, удалённо, — заявил Владимир, когда Алина спросила, зачем тот покинул такую престижную компанию.

С этого момента жизнь молодых супругов кардинально изменилась. Володя стал постоянно сидеть дома. Он усердно искал заказы, связанные с его сферой деятельностью. Мужчина выполнял разную работу, но выйти на прежний доход у него не получалось.

Первые недели Алина старалась поддерживать мужа. Приходя домой после работы, она занималась бытом и не беспокоила Володю, который с утра до ночи сидел за компьютером. Но потом женщине это надоело. Алина всю жизнь была весёлой и общительной девушкой. Гулять, сидеть в кафе, встречаться с друзьями для неё было жизненно необходимо. Без таких посиделок и отдыха молодая женщина буквально чахла. Но теперь Владимир не ходил вместе с ней на вечеринки. Вместо этого он работал и параллельно искал других крупных заказчиков.

— Ты так изменился с тех пор, как уволился! Раньше мы с тобой постоянно гуляли и развлекались, а теперь ты на меня даже внимания не обращаешь, — Алина была обижена на мужа. Она постоянно его теребила и пыталась отвлечь от работы.

— Дай мне время! — слова супруги Володю жутко раздражали. Он понимал её, но у него тоже были свои цели. Мужчина хотел реализоваться профессионально, а Алина не желала его слушать. — Вот сейчас найду стабильного заказчика, и всё станет, как прежде.

— Прежде будет, если ты снова выйдешь в офис! Кто вообще выдумал эту удалёнку? Посмотри на себя. Ходишь всё время в шортах и растянутой футболке. А когда ты ездил на работу, то всегда одевался с иголочки!

— Тебе что, только одежда важна? Зато теперь я работаю в своё удовольствие!

— Оно и видно, — буркнула Алина. — А что станет, если у тебя вообще не будет заказов? Будешь сидеть без денег?

— Не переживай, такого не будет! Твои деньги я не трону, — Володе было обидно из-за слов Алины.

Несколько дней молодые супруги не разговаривали, но потом мужчина решил помириться с женой и даже сходил с ней на встречу с друзьями. Правда, после вечеринки пара снова поругалась. Алине не понравилось настроение мужа. Владимир весь вечер был каким-то отстранённым, и всё время проверял рабочую почту.

В такой напряжённой атмосфере супруги прожили около полугода. Все это время муж был в поисках и в работе, но Алину не устраивала его занятость и сумма зарплаты.

Но больше всего женщину раздражал тот факт, что её супруг постоянно сидел дома и не ходил с ней развлекаться.

— Оторвись ты от своего компьютера! Ты уже стал выглядеть как бомж, — Алина откровенно посмеивалась над мужем. Владимиру это было неприятно, но он не обращал внимания на издёвки супруги. Мужчина знал, чего он хочет, и последовательно шёл к своей цели. Но однажды всё изменилось…

Как-то раз, сидя за компьютером, Володя услышал шум в другой комнате. Он вышел и увидел неожиданную картину: Алина стояла перед шкафом и вытаскивала оттуда свои вещи. У ног молодой женщины лежал чемодан.

— Ты чего делаешь? Решила от ненужной одежды избавиться?

— Я решила от ненужного тебя избавиться, — не глядя на мужа, ответила Алина.

— В каком смысле?

— Я ухожу, Володя. Подаю на развод. Меня такая затворническая жизнь совершенно не устраивает. Я хочу веселиться и развлекаться, а не смотреть на твой профиль возле компьютера, — женщина обернулась, и Владимир увидел в её глазах полное равнодушие.

— Куда ты уходишь? Ты шутишь?

— Нет, я не шучу. А ухожу я к другому мужчине. Мы с ним познакомились в баре, пока ты сидел дома и изучал свои циферки на мониторе. Если тебе интересно, то его зовут Саша. Он очень весёлый и компанейский парень. Мне с ним точно не будет скучно.

— Ты в своём уме?! Что ты такое говоришь? Какой другой мужчина? — Володю стало трясти от чувства несправедливости. Он знал, что их отношения с Алиной были не идеальными, но чтобы бросать его из-за какого-то весёлого знакомства в баре…

— Я устала, понимаешь?! — крикнула Алина и швырнула вещи на пол. — Я вышла замуж за умного и амбициозного мужчину, с которым мне нравилось проводить время. А теперь что? Ты хоть и зарабатываешь, сидя дома, но мне уже с тобой неинтересно.

— Ах, неинтересно?! — оскалился Володя. — Тогда скатертью дорога! Я не собираюсь тебя останавливать. Если ты думаешь только о том, как погулять и развлечься, то нам с тобой точно не по пути! Без тебя мне даже будет лучше. Никто не будет меня тянуть на эти бессмысленные вечеринки с глупыми разговорами! — мужчина разочарованно посмотрел на жену, а потом вышел из комнаты и со всей силой хлопнул дверью.

Владимир просидел в соседней комнате до тех пор, пока Алина не собрала свои вещи и не покинула квартиру. После этого мужчина тихо вышел, оглядел спальню с опустошённым шкафом и комодом, а потом сел на кровать и тяжело вздохнул. Владимиру было жутко обидно за то, что жена отвернулась от него, когда ему требовалась поддержка. Алина будто не понимала, что жизнь состоит не только из развлечений, но и из сложностей, которые нужно преодолевать во имя светлого будущего.

Горевал Володя недолго. Вскоре после развода мужчина взял себя в руки и продолжил искать хорошего работодателя, чтобы зарабатывать больше. Благо теперь за это его никто не «пилил».

После расставания с Алиной прошло несколько лет. Практически сразу молодая женщина снова вышла замуж. Ее избранником стал тот самый Саша. Весёлая и беззаботная пара отлично проводила время вместе. У них появились общие друзья и знакомые. Они постоянно ходили в гости и развлекались. А потом Алина забеременела.

Когда у супругов родилась дочь, их прежняя жизнь изменилась. Вернее, изменилась она только у жены. Новоиспечённая мать стала заботиться о ребёнке, и теперь ей было совершенно не до вечеринок. Но вот Саша не был готов к таким переменам. Он хотел по-прежнему гулять и веселиться, а не менять подгузники дочери и убаюкивать её ночью. На фоне этого супруги стали часто ругаться, а спустя год они вообще расстались.

Алине было очень сложно справляться с ребёнком одной. Иногда она вспоминала о первом муже и рассуждала, какой бы из него вышел папа.

«Наверное, он все так же сидел бы за компьютером и не помогал. Все мужчины такие…» — думала она.

Эти мысли женщины были словно услышаны кем-то. Как-то раз, прогуливаясь по магазину, Алина заметила знакомое лицо среди других посетителей. Это был Владимир. Мужчина, одетый с иголочки, практически не изменился внешне. Лишь его взгляд стал более уверенным и решительным, словно он, наконец, нашёл своё место в этом мире.

— Володя?! — сама того не желая, женщина улыбнулась и подошла к бывшему мужу. — Вот это встреча! Сколько лет мы с тобой не виделись?

— Привет, Алин, — мужчина тоже улыбнулся. — Давно… Ты как? Чем занимаешься?

— Я? Я работаю там же. А ты? Всё в поисках удалённой работы? — этот вопрос прозвучал с какой-то издёвкой, хотя Алина не желала подтрунивать бывшего.

— Ну, удалённую работу я и правда нашёл, но только не в этом городе.

— А в каком? В соседнем?

— В столице. После нашего развода мне поступило предложение от одной из крупных московских компаний. Работодатель там более чем лоялен. Предложил мне отличную зарплату и прочие неплохие условия. Вот уже несколько лет я живу в столице и работаю удалённо, лишь изредка появляясь в офисе. Недавно женился, дочь родилась. Вот сейчас решил купить дом в Подмосковье. Сюда приехали к родителям. Позже я и их планирую перевезти в столицу, — сказав это, мужчина кивнул в сторону. Неподалёку, возле прилавка стояла красивая и ухоженная женщина с ребёнком. Это была семья Володи.

— Хм, — после слов бывшего мужа Алине стало обидно.

— А ты как? Вышла замуж?

— Да. Мы с мужем тоже счастливы. У нас тоже дочка. Они остались дома, — женщина нехотя улыбнулась. Врать она умела, но сейчас сильно нервничала и не знала, что ещё выдумать.

— Хорошо, рад за тебя, — Владимир улыбнулся. — Ладно, мне пора. Прощай, Алина.

— Прощай, — ответила женщина и сразу отвернулась. Она больше не хотела видеть счастливого Володю. Ей стало невыносимо тошно оттого, что бывший муж так благополучно устроился в жизни сразу же после развода.

Об этой встрече Алина ещё долго вспоминала. Раньше она никогда ни о чём не жалела, но теперь её душило глубокое чувство несправедливости. Это она должна была быть на месте той женщины, но тяга к веселью и развлечениям предательски скорректировала всю жизнь и судьбу Алины. Саша так и остался гулящим, а новых хороших мужчин, желающих жениться на Алине, почему-то не нашлось.

Суета вокруг кота
К пенсии моя мама окончательно осела в деревне и понемногу привыкла к менталитету местных жителей. А меня, бывающего в селе редкими наездами, продолжали удивлять простота и беспардонность тружеников полей.
Полгода назад прибился к дому котенок. Худющий, грязный. Сиротинушка, короче. Ходит за мамой следом, орёт. И главное в обозримом пространстве никого из взрослых котов. Мама подкидыша пожалела. Напоила молоком, отмыла, вывела паразитов (в деревенских условиях пустое занятие, но подошла к процессу педантично). Котенок обжился, понял, что никуда его не выгонят и обнаглел на всю ивановскую.
Через полгода это был шикарный пушистый котище, хозяин двора и окрестностей, который гонял сородичей с дикими воплями и шумными драками. Мать раскормила усатую морду от души. Так, что он в относительно юном возрасте был крупнее и толще большей части диких деревенских кошаков.
Недавно звонит – чуть не плачет. Кот пропал. Третий день нету.
– Это же кот, – удивляюсь я. – Погуляет и вернётся.
– Ты не понимаешь, – расстраивается мать. – Он же каждый день домой приходит. Я его кормлю, молока полную миску наливаю. Ни разу ещё не пропускал.
Благо – пятница. Еду, провожу осмотр на месте. Диван в кошачьей шерсти имеется, миска величиной с хороший тазик – тоже. Кота нет. Походил по окрестным кустам, покыс-кыскал. Нет усатого бандита.
А тут выползает из своего дома соседка, пожилая деревенская дама, большая ценительница винтажных алкогольных напитков домашнего приготовления.
– Что, Пашка, кота ищешь?
– Да, Ирина Николаевна. Куда-то делся, паразит.
– Так его Жизневские стырили, – хитро ухмыляясь, сообщает бабка.
Жизневские – соседи через три дома. Старуха и её дочка с мужем. Недавно дочка нашла работу в городе, переехала и теперь бывает только на выходных. Мы с ними практически не пересекаемся, только здороваемся. А вот Ирина Николаевна на правах старожила всё в деревне знает, поэтому пренебрегать такой ценной информацией не стоит. Поблагодарил, пошел к Жизневским.
Стучу. Долго никто не открывает. Потом лязгает дверь и на порог выходит старуха Жизневская. И слышу, как из дома наш кот благим матом орёт. Я его баритон из сотни узнаю. Хосе Карерас отдыхает.
– Наина Киевна, вы котика нашего не видали? – захожу издалека.
– Какого котика? – хлопает глазами старуха. – Никакого котика не видала.
– А кто это у вас в доме сиреной орет?
– Кто орет? – уходит в несознанку бабка. – Это телевизор наверное. Нет у меня никакого кота.
Усатого бандита она недооценила. Почуяв запах хозяина и услышав мой голос, Васька сообразил, что свобода и любимая миска близко и рванул наружу. Бабку ударило в спину распахивающейся дверью, и мне под ноги выкатился мамин кот. И вот честное слово, вцепился в штаны ногтями и зубами – не оторвешь. «Спасите, мол, помогите. Киднепиинг и все такое!»
– Вот этот кот, – строго говорю я. Беру испуганного зверя на руки и тычу старухе под нос.
– Так это ваш кот? – бабка расплывается в умильной улыбке. – А я-то думала ничей. Приблудный какой-то. Дай, думаю, покормлю.
Ага, приблудный. Тяжеленная пушистая скотина, ухоженная и откормленная на парном молоке и Вискасах.
– Это наш кот, – повторяю я. И ухожу домой.
Дома – радость, вопли. Мать с котом бросаются друг другу в объятия. Кот уминает миску еды, так, что за ушами трещит. Поглядываю на него с завистью. Мне положили меньше.
Но я ж доктор. Мне мало факта, мне аналитику подавай. Да и странно всё это. Украсть в деревне кота? Да тут этих котов, как собак нерезаных – выбирай любого, никто и не заметит. Хоть шубу из котов шей. Зачем именно этот?
Источник информации у меня один – соседка-любительница винтажных напитков. Беру необходимые средства из аптечки первой помощи объемом двести грамм, иду к ней в гости. После первого же стакана бабка рассказывает мне интересную историю. Оказывается, кот приглянулся Жизневской-дочке. И та решила его умыкнуть в город. Дала задание бабке Жизневской. Та дня три кота приманивала едой – Васька фиг шел. Зачем ему, выращенному на мясе и свежей рыбе, сухие бабкины корки. Тогда старуха подкараулила его, накрыла каким-то мешком и уволокла в дом. В субботу вечером должна была приехать дочка и кота забрать. Но утром явился я. И поломал котнепперам все их планы.
Информацию принял к сведению. Рассказал матери. Та покачала головой, вздохнула. Тяжело интеллигенту в деревне.
В воскресенье собираюсь уезжать – наблюдаю Жизневскую-дочку и её муженька, которые крутятся возле дома, явно выслеживая Ваську. Кот, как чувствует, забился под диван. И шипит, когда лезешь посмотреть, куда он запропастился. Вот и пусть мне после этого не утверждают, что у котов мозгов нет.
Кота соседи не выследили. Так и уехали ни с чем.
Проходит пару недель. Снова мать звонит, расстроенная. Ваську-таки умыкнули. Обещаю приехать, разобраться. В выходные стучу к старухе-Жизневской. Та – снова в отказ. Ничего не видела, ничего не знаю. Но верный информатор докладывает: «Ехали мимо на машине, увидели, кота, выскочили, сгребли, он и мявкнуть не успел». Обитает теперь наш Васька в городе, в квартире со всеми удобствами, зато без кустов, драк с дикими кошаками и без свободы.
Ну вот что тут будешь делать? Из-за беспородного кота идти в милицию? Так участковый засмеет. Он мужик деревенский, для него кот – это не имущество. Где Жизневская-дочка живет я не знаю. Бабке погрозил, конечно. И уехал.
Прошло недели две. Мать звонит радостная. Васька вернулся. Худющий, облезлый какой-то, в шерсти репейник и колючки. Сбежал он из городской квартиры и тридцать с лишним километров до дома ковылял. Вот никогда бы не поверил, если бы не увидел.
В выходные Жизневские опять вокруг дома крутились. Васька их как увидел – взревел дурным голосом и чуть ли не лбом дверь входную вышиб. В дом вбежал – и под диван. Лучшего доказательства не надо.
Пошел я с ворами поговорить. Муж дочки смотрит на меня телячьими глазами. Жизневская-младшая шипит, что-то сквозь зубы. Бабка причитает, грозится участкового вызвать. Вот, вроде же не цыгане, а ведут себя….
Плюнул на всю эту Санта-Барбару. Купил в зоомагазине ошейник с какой-то китайской приблудой, чтобы кота по телефону найти можно было, и нацепил на усатого бандита. Ваське новое украшение очень не понравилось. Два дня он пытался ошейник содрать. Фигушки. Меньше надо было жрать, морда в ошейник не пролазит. Потом привык.
Не проходит и двух дней – пропал кот. Смотрю на экран телефона – у Жизневских сидит в доме. Иду ругаться.
Открывает бабка. Лицо и руки в свежих царапинах – Васька дорого продал свою свободу.
– Отдайте кота!
– Нет у нас никакого кота! – орет бабка.
Из дома сразу выкатывается тяжелая артиллерия – дочка с муженьком. Васька и их отметелил. У мужика четыре ровные царапины поперек лица – а-ля Росомаха. У дочки руки в окровавленных бинтах.
– Да заколебали вы со своим котом! Не брали мы его!
– Послушайте, дорогие соседи. Я же доктор. Я коту под кожу вживил датчик и теперь всегда знаю, где он находится. Вот, смотрите, – сую им под нос телефон. – Датчик у вас в доме.
Блефовал я знатно. Но интеллект у людей соответствующий, поэтому смотрят на меня, вытаращив глаза. Потом мужик матерится, вытаскивает из дома Ваську и швыряет мне.
– Забери! Не могу я с ним больше. Орёт днем и ночью, гадит везде, ещё и царапается, как последняя падла. Ботинки воняют, вся квартира воняет, хозяйка уже грозится выселить. Забери с глаз моих долой.
Больше Ваську не крали. А ошейник он всё-таки содрал и в кустах оставил.
© DoktorLobanov

Ксения спешила, суетилась в кухне, собираясь на работу. Вова не хотел есть кашу, Машу нужно было успокоить, а тут ещё Ольга Михайловна с её «помощью» в виде блинчиков и советов. С каждым днем всё больше она ощущала, что не справляется с этим потоком вмешательства. Это как если бы кто-то без спроса врывался в твою жизнь и начинал всё переделывать по своему усмотрению. Тот самый случай, когда добрые намерения окружающих оказываются не такими уж и добрыми.
— Вова, кушай кашу, а то опоздаем в садик, — Ксения пыталась сохранить спокойствие, когда её взгляд скользил по комнате, как бы отчаянно пытаясь всё успеть. Вова в ответ только покачал головой.

— Не хочу кашу! Бабушка Оля блинчики обещала! — капризничал мальчик, уставив взгляд на горку каши, как на нечто чуждое и непривычное.

— Бабушка Оля обещала, а маме готовить, — тихо пробормотала Ксения, собирая Машу, на ходу натягивая кофту и проверяя, не пропустила ли чего-то важного. Время шло, а они с Павлом стояли на месте. — Паш, помоги с Машей, я опаздываю!

Павел, отвлекаясь от телефона лишь на мгновение, ответил неохотно:

— Может, не повезем их сегодня? Мама обещала прийти, посидит с детьми.

— Нет уж, садик оплачен, пусть ходят, — Ксения ответила коротко, будто этого было достаточно, чтобы закончить разговор.

С каждым днем свекровь становилась всё более навязчивой. И вот, снова она у порога. Каждый её визит становился испытанием — не столько для Ксении, сколько для её нервов.

— Доброе утро, — Ксения не стала церемониться, бросив лишь сухое приветствие, скрывая за ним усталость.

— Вот, блинчиков напекла. И котлетки домашние. А то смотреть больно, чем ты детей кормишь, — Ольга Михайловна не могла сдержаться, озвучив свою критику на завтрак. В руках она держала пакет с едой, как символ «помощи», которую Ксения на самом деле вовсе не просила.

Ксения промолчала. Она знала, что спорить бесполезно. Свекровь никогда не слышала её. И, тем более, она знала, что если не хватит сил на борьбу, то она останется одна в этом доме, будто заблудшая в собственных чувствах.

Ольга Михайловна присела рядом, пока дети с аппетитом поедали блинчики, и начала снова:

— Ксюша, я тут подумала… Может, не стоит детей в садик водить? Я могу сидеть с ними.

Ксения не успела ответить, как свекровь уже продолжила.

— Глупости! Только избалуются там. Вон, Вовочка уже капризничает.

— Мама дело говорит, — подал голос Павел, словно утверждая свою позицию, как всегда. — Зачем деньги тратить на садик?

Но Ксения, внутренне раздражённая, быстро отбила это предложение.

— Затем, что я так решила. — Тон был твёрд, но её нервы, похоже, больше не выдерживали. — И вообще, нам пора.

В этот момент Ксения поняла, что вся эта борьба, вся эта жизнь с Павлом и его матерью – это как невыносимое бремя. Жить, как раньше, уже невозможно. Всё чаще она задавала себе вопрос: почему я одна несу этот груз?

Ксения вернулась с работы, и сразу поняла, что дома что-то не так. В коридоре стоял новый диван, явно не его место, а в кухне как будто всё не своё. Шторы были сменены, и на полках стояли кастрюли, которых она не помнила.

— Нравится? — радостно спросила Ольга Михайловна, пододвигая стул и усаживаясь в кресло, как будто её всё устраивало. — Это я вам подарок сделала. А то у вас тут какой-то бардак был.

— Ольга Михайловна, вы бы хоть спросили… — Ксения попыталась не вдаваться в подробности. Мозг отказывался воспринимать происходящее. Это что, помощь или очередной контроль?

— Чего спрашивать? Я же как лучше хочу. — Ольга Михайловна пожала плечами, а затем понизила голос, словно готовясь к самому важному. — Надо бы поговорить о финансах.

— О чем? — насторожилась Ксения, пытаясь скрыть свою раздражённость.

— Ну как же! Ты целыми днями на работе, устаешь. Давай Паша возьмет на себя бюджет? Будет сам коммуналку оплачивать, продукты покупать.

— На какие деньги? — усмехнулась Ксения, не веря своим ушам.

— На твои, конечно! Будешь отдавать зарплату мужу, он распределит. — Свекровь, казалось, не замечала её недовольства.

Ксения едва удержалась, чтобы не разразиться гневом, но в этот момент раздался плач Маши. На некоторое время разговор прервался.

Ночью, лежа в темноте, Ксения не могла избавиться от странных мыслей. Зачем Ольга Михайловна лезет в их жизнь, в их финансы? Почему Павел поддерживает её? Как так вышло, что она, работая, в одиночку обеспечивая семью, всё больше становилась лишним звеном в её собственном доме?

На следующее утро, едва Ксения закончила утреннюю суету, свекровь вновь заявилась — с бумагами.

— Вот, я тут почитала про материнский капитал, — начала Ольга Михайловна, словно не было вчерашнего разговора. — Можно квартиру расширить. Продадим эту, добавим капитал…

— Нет, — ответила Ксения, сразу же понимая, что её квартира – не тема для обсуждения. Это было пределом.

— Знаешь что, — свекровь поджала губы, обостряя ситуацию. — Пора серьезно поговорить о финансах. Паша — глава семьи. Он должен распоряжаться деньгами.

— И как он будет ими распоряжаться? — с сарказмом ответила Ксения, — На свои заработки?

— Очень просто — будешь отдавать ему зарплату, — спокойно, почти уверенно, сказала Ольга Михайловна. — Он решит, сколько на что тратить. И на детей, и на квартиру. Я помогу все правильно распределить.

— Мама права, — подал голос Павел, словно без всякой связи с реальностью. — Я лучше знаю, что нужно семье.

— Правда? — Ксения скрестила руки на груди, её голос стал резким. — А кто платит за садик? За секцию Вовы? За игрушки и одежду?

— Вот об этом и речь! — вмешалась свекровь, стремясь взять инициативу в свои руки. — Ты неправильно тратишь семейные деньги. Зачем детям частный садик? Я могла бы сидеть с ними. За определенную плату, конечно.

— За плату? — Ксения не верила своим ушам.

— Разумеется! Я время трачу, силы. Должна получать компенсацию. — Ольга Михайловна тут же вытащила из сумки исписанный лист. Вот, я список составила…

Первым пунктом значился: компенсация бабушке за уход за внуками — сумма, равная половине Ксениной зарплаты. Дальше следовал длинный перечень «необходимых» вещей для детей.

— И откуда такие суммы? — Ксения не могла скрыть недовольства, исследуя этот список. Это было слишком.

— Это справедливая оплата! — настаивала Ольга Михайловна. — Я же ради внуков стараюсь. Между прочим, могла бы на работу ходить, а не с ними сидеть.

Ксения не знала, что ей делать. Всё стало таким чужим, таким запутанным, и ей всё сложнее было понимать, где заканчивается её жизнь, а начинается чужая.

Вечером, когда Ксения укладывала Машу, в кухне, едва слышно, заговорили Ольга Михайловна и Павел. Ксения замерла, прислушиваясь. Чужие разговоры всегда настораживают, а когда затрагиваются такие важные вещи, как её собственность, это было почти предвестием беды.

— Сынок, я с юристом говорила, — шептала свекровь, — Есть способ через детей на квартиру права заявить. Ты же отец, имеешь право на долю.

— Но мам, это же Ксюшино наследство… — Павел, кажется, всё ещё не мог понять, куда всё это ведёт.

— И что? — перебила Ольга Михайловна. — Дети общие — значит, и имущество должно быть общим. Она только о себе думает. А ты имеешь право на часть квартиры, как отец несовершеннолетних детей.

Ксения, стоя у двери, глубоко вздохнула. Это всё объясняло! Все их разговоры о семейном бюджете, о помощи с детьми — это был лишь способ проникнуть в её жизнь и, в конечном счете, в её квартиру.

На следующее утро она не стала тратить время на размышления, а сразу же собрала семейный совет.

— Давайте раз и навсегда проясним ситуацию. — Она встала в центре комнаты, будто готовая к решению важнейшего вопроса. — Эта квартира — моё наследство. Не семейное имущество, не общая собственность.

— Как это твое? — Ольга Михайловна вскочила с места. — А муж? А дети?

— Это манипуляция! — Ксения не выдержала. — Я о детях забочусь — работаю, обеспечиваю, плачу за их развитие. А вы просто используете их как предлог.

— Как ты смеешь! — свекровь вскочила с места, её лицо покраснело от гнева. — Да я для внуков…

— Хватит! — перебила её Ксения, не давая шанса продолжить. — Я всё слышала. И про юриста, и про ваши планы отсудить квартиру.

На следующий день, вернувшись с работы, Ксения застала в кухне свекровь, которая снова устроила себе маленький уголок. На столе стояли новые кастрюли, а Ольга Михайловна, похоже, чувствовала себя здесь как дома.

— А, Ксюша! — радостно сказала свекровь, вглядываясь в её лицо. — А мы тут решили, что я буду чаще оставаться. Детям нужен постоянный присмотр.

— Кто решил? — сдержанно спросила Ксения, едва сдерживая эмоции.

— Ну как кто? Мы с Пашей, конечно. Правда, сынок?

Павел сидел в углу, не отрываясь от телефона. Он лишь неопределённо кивнул.

Ксения, не выдержав, встала и посмотрела на обоих с ясным взглядом, полным решимости.

— Вот что, — её голос был твёрдым, как камень. — Ни вас, ни вашего сыночка я больше в своем доме видеть не хочу! Убирайтесь немедленно!

— Ксюш, ты чего? — встрепенулся Павел, пытаясь остановить её. — Мама же помочь хочет.

— Помочь? — Ксения усмехнулась, горькая и холодная. — Отобрать квартиру — вот ваша помощь!

— Никто ничего не отбирает, — начала было Ольга Михайловна, но её слова уже не имели силы. — Просто по закону…

— По какому закону? — Ксения достала телефон, нашла свидетельство о праве собственности и, показывая его, добавила: — Вот, смотрите — квартира получена по наследству до брака. Я уже проконсультировалась с юристом — вы не имеете на неё никаких прав.

— Но дети… — начала свекровь, но Ксения её перебила.

— А вот детей не трогайте! — глаза Ксении блеснули. — Я подам на алименты, и Паша будет помогать им финансово. Если, конечно, найдет работу.

— Ксюша… — Павел попытался вмешаться, но его голос не был услышан.

— Собирай вещи, — Ксения сказала это тихо, но так уверенно, что её слова эхом отозвались в комнате. — У тебя час. И маму свою забирай.

Всё было решено.

Когда за Павлом и Ольгой Михайловной закрылась дверь, Ксения осталась стоять в прихожей. Тишина дома давила, как тяжёлое одеяло. Она прошла в гостиную, опустилась на диван и вздохнула. В детской из-за открытой двери слышался спокойный, равномерный храп Вовы и Маши. Маленькие, такие беззащитные, такие искренние. Теперь всё будет по-другому. Придётся справляться одной. Но, по крайней мере, она больше не будет позволять себя использовать. Это решение пришло само собой.

Через неделю, как ни странно, пришло письмо. Юрист. Ксения с удивлением прочитала его. Ольга Михайловна не побоялась и пошла в суд. Собралась отнимать квартиру. Это было предсказуемо, но неприятно. Ксения перелистала письмо, отложила его на стол и встала. Пора действовать.

Она подошла к полке, где хранились документы. Копии свидетельства о праве собственности, выписки из банка, все справки о том, что квартира была её до брака. Не только юридически, но и по праву. Понимание пришло чётко: теперь никому не удастся манипулировать её жизнью, её детьми. Это была её последняя твердая линия. Она не собиралась отступать.
Сели за стол. Открыла на компьютере почту и написала юристу. Всё было ясно. Важно было не сдаться, не позволить снова оказаться в положении, где её решения зависели бы от чужих намерений.
— Я готова, пусть она пробует, — подумала Ксения, тихо усмехнувшись. Она знала, что теперь ни в чём не сомневается.
Конец.

Сохранить семью любой ценой
-Мама знакомься, это Вера.
Моя невеста, мы женимся, мама!
Людмила Васильевна смотрела на девушку, даааа, неожиданно.
Где Виталька и где девушки, вернее девушка, да ещё такая.
Красивая, длинноногая, волосы по пояс, глаза с прищуром, зелёные, колдовские. Россыпь лёгких веснушек, совсем незаметных, чуть полноватые губы.
Что-то темнишь ты девка, — подумала Людмила Васильевна, переводя взгляд на сына, сияющего, как начищенный самовар.
Тонкие, длинные ноги, небольшое относительно ног тело, узкие плечи, чуть длиннее, чем положено руки, заканчивающиеся большими, широкими кистями.
Белобрысый, с тонкими губами, чуть оттопыренными ушами…
Дааа, не Ален Делон
-Ну что же, проходите в дом.
Сына Людмила любила, она их всех троих любила, но Витальку последушка особенно.
Старшие дети жили в больших городах, далеко от родителей.
У Валентины, старшей дочери было трое детей, она замужем за хорошим мужчиной, правда старше, но ничего страшного, живут замечательно.
Средний Виктор, тоже был женат, на хорошей простой девушке из их посёлка, там двое деток.
Виталька родился, когда Людмила Васильевна и подумать не смогла, думала что климакс уже, потому и мужу ничего говорить не стала, зачем ему знать про женское недомогание. А оказалось, что совсем не недомогание, а Виталька.
Муж, как пятак начищенный сиял, приосанился помолодел будто, был Иван Петрович постарше Людмилы, на пять лет, потому и ошалел от счастья…Гордый ходил, могу мол, ещё!
Виталька хилый родился, но ничего, вырастили, выкормили. Несмотря на то, что худой, да неказистый, был он умный очень. В школе на пятёрки учился, читать писать в пять лет с лёгкостью научился, вот будто знал, но подзабыл чуток.
Всю библиотеку прочитал, лучшим подарком всегда считал книгу.
Поступил на истфак учиться, с лёгкостью…Нравится ему это всё, история, книги старые…
И вот…женится…ну-ну…
-А что за срочность такая? Ты ведь дальше учиться собирался? -Людмила Васильевна собирала на стол и поглядывала на будущую невестку
-Мам, Вера беременна…
-Ну…А ты при чём?
-Ну мама, ты не поняла? Вера моя невеста! Мать моего будущего ребёнка! Мама! Ну что ты!
Даже по городским меркам Воронины жили зажиточно, вся техника, хороший ремонт, большой дом. Лучше и больше, чем у председателя.
Так что Вера не прогадала, делая ставку на Виталика, в этой семье были деньги…
Позвав девушку помочь по кухне, Людмила Васильевна спросила в лоб для чего ей Виталик.
Не моргнув глазом, Вера заявила, что они любят друг друга, и сделала вид, что не понимает куда клонит будущая свекровь
-Ты мне девка голову не дури, и дело даже ни в том чей ребёнок…Что тебе надо от Витальки? Денег? Дак он ещё не заработал, учится ещё…Да и вряд ли скоро заработает, ему ещё долго учится…Что ты хочешь?
-Зачем вы так, Людмила Васильевна, я люблю Виталия, а он любит меня, и у нас будет ребёнок.
-Ну смотри, ежели что придушу и в омут выкину, поняла? Думаешь пугаю? Лучше всего тебе подумать, хорошо подумать.
Я Витальку в баню с отцом сейчас отправлю, а тебе как раз время собраться и на последнем автобусе в город умотать, и больше к сыну моему на пушечный выстрел не приближайся поняла? Время пошло…
К удивлению, Вера как сидела, так и осталась сидеть, упрямо сжав губы.
-Ты на автобус опоздала, долго думала, девушка. Хорошо, утром уедешь…
-Мы вместе уедем, я люблю Виталика…
-Да что же ты заладила про любовь -то, ты кого? Меня хочешь обмануть? Я не первый год на земле живу…
-Вы не верите что вашего сына можно любить?
-А ты не умничай мне, верю! Ещё как верю, но не такая, как ты. Ты за дуру -то меня не держи…Ребёнка пристроить надо? Так и скажи по -честному, зачем ты ему голову дуришь? Я ить, сама баба, ну не посмотрят на такого, как Виталька такие как ты…Не посмотрят, ну
-Что вы всё одно и потому? Я не виновата, что с такой внешностью уродилась, — и девушка заревела, как маленькая…
-Ну-ну, успокойся, чего ты…Ладно, посмотрим, не плачь давай. Вон иди умойся, слишком ты красивая, невестушка…
Прошло пять лет.
Дедушка с бабушкой души не чаяли в маленьком Юрке.
Всё для младшего внучка делали, нет, они конечно и старших любили и баловали, но младший, Юрочка, это что-то…
Виталий приехал за сыном один, какой-то хмурый…
-Паапка приехал, уррра! Папочка, только я домой не поеду, у нас с дедой знаешь сколько дел ещё…
Виталий потрепал сына по головке и прошёл в дом, устало сел к столу…
-Сынок, что случилось? Не заболел ли? А где Верочка?
-Мам, пап вы не переживайте только…Мы с Верой разводимся…
-Что? как это? Это почему же…
-Я не знаю…плохо мне… появился какой-то человек, с которым у неё была бешеная страсть, так она сказала…
А ещё, сказала, что Юрка не мой…
-Чего? Да он вылитый… наша порода, ишь чего удумала. Так, пацана не дам. Разбирайтесь сами. Ребёнка дёргать не дам…Да что же такое делается — то, а?
На следующий день Людмила Васильевна приехала в город, оказывается Вера ушла ещё две недели назад, сказав Виталику, что вся их жизнь была ошибкой…Она поняла, что всю жизнь любила только этого мужчину, и вот он приехал, осознал свою ошибку, и…
Людмила Васильевна подкараулила Веру у работы
-Ну здравствуй невестушка, здравствуй родимая…
-Людмила Васильевна, не начинайте, мы все взрослые люди…Мы всё уже обговорили с Виталиком
-Я тебя Верка предупреждала, обидишь сына, утоплю…что же ты не слушала меня, а?
-Вы можете радоваться, ваш сын вернётся к вам… А я …я буду с любимым человеком и нашим сыном…
-А вот видела, -женщина свернула кукиш и сунула в лицо Вере.
Вот тебе, а не мальчонку, сама по кобелям шастай, ребёнка не тронь! Наш Юрка, наш и точка. А ты иди…иди с богом…Эх Верка, Верка…что же ты наделала…
-Вы слышите о чём я вам говорю? Юра не сын Виталика…понимаете? Нас отыскал его настоящий отец…
-А где же был-то твой настоящий отец-то, раньше? Так что не ври, Верка, не бери грех на душу. Мальчишку не получишь…
-Да что такое -то, вы в своём уме? Это мой сын. Мы сделаем специальный тест, это очень дорого конечно, но настоящий отец Юры не пожалеет никаких денег, чтобы доказать вам. — Вера выделила слово настоящий
-Не зли меня Верка, мы сами тест этот сделаем, никаких денег не пожалеем…
Людмила Васильевна позвонила старшей дочери, и попросила помощи, дочь поняла, что всё серьёзно и быстро прилетела.
По каким -то своим связям, каналам, Воронины быстро сделали тест на отцовство, Вера была предупреждена, настоящий отец тоже.
Валентина, старшая сестра Виталия уехала домой, сделав всё возможное, поддержав родителей и брата.
Родители Веры тоже были на стороне зятя, мама вообще чуть не попала в больницу, она всегда считала, что Вера вытащила счастливый билет, были они людьми простыми, рабочих специальностей. И умным зятем гордились.
За результатами поехала сама Людмила Васильевна.
Попозже подъехали Вера и её любимый человек, который когда- то по глупости расстался с ней, но приехав в город, и увидев Верочку, да ещё и узнав, что у него растёт сын… в нём взыграли чувства…Он расскаялся и вот…
По крайней мере так Вера всем сообщила.
Людмила Васильевна, как заказывающая анализ сторона, получила сама документ, открыла конверт, при Вере и её ухажере.
Быстро пробежала глазами, и вскрикнула
-Ах, Верка, ах паршивка! Внука нас лишить хотела, зараза. Отца родного без ребёнка чуть не оставила, от падлюка. Видела? Видела? Чё съели вместе с хахалем своим, а?
Людмила Васильевна быстро помахала листком перед ошарашенными лицами Веры и её спутника, и удалилась походкой королевы.
Обернувшись к недоумевающей Вере, Людмила Васильевна пообещала подать в суд, если кто-то посмеет прикоснуться к ЕЁ внуку.
-Смотри, Верка, ты меня знаешь…
Жизнь иногда такие фортеля выкидывает. Так закручивает, что только диву даёшься, думаешь, да ну…так не бывает…
Вера уговаривала любимого человека переделать тест, доказывала, что это ошибка, что там что-то напутали.
Но он как- то скис, пробыв целый день с предполагаемым сыном, как Вера его уверяла, мужчина понял что совсем ничего не испытывает к ребёнку, к тому же , как выяснилось всё же к чужому ребёнку.
Да и Верочка ни та девочка…
В общем через пару месяцев Вера забежала к Виталику, типа забыла какую-то вещь, то ещё что, то надо не травмируя ребёнка погулять, как раньше, всей семьёй…
Ещё через месяц Виталик простил свою бестолковую, по её признанию жену, вымолила она прощения, обещая, что больше никаких фортелей не выкинет, тем более доказано, ребёнок от законного мужа, то есть от Виталика. Сама свекровь тест делала.
Через какое-то время Вера набралась смелости и поехала, повинилась перед свекровью со свёкром.
Конечно её простили, ради сына и внука…
Через год родилась ещё одна внучка, Люсечка.
Верочка со временем немного поправилась, округлилась. Виталик тоже выправился, как-то возмужал, стал довольно-таки интересным мужчиной.
Всё получал какие- то учёные степени, преподавал в университете свою любимую историю. И уже Вера стала побаиваться конкуренции из молодых и длинноногих…
Но Виталик ничего и никого, кроме истории и Веры с детками не замечал…
Жизнь шла своим чередом, росли дети, старились родители. Ушёл свёкр, был он уже достаточно взрослым, но все очень горевали о нём, Вера в том числе, уж очень хороший был…
Со свекровью Вера вообще начала тесно общаться после рождения Люси, и никто никогда не напомнил ей о том случае, когда пришлось делать тест на установление отцовства.
Тогда это было очень затратно и дорого, это сейчас наверно даже кошка может себе позволить, отчего-то вспомнила Вера. Иногда, ещё тогда, по молодости, Вера думала как так? Как она так ошиблась, она ведь была уверена что беременная!
Очень боялась позора, боялась что родители не примут, вот и ответила на ухаживания Виталика…
Это потом она обрадовалась, когда тот, казалось бы любимый всю жизнь и в грёзах являющийся, сказал, что они разные и испарился. Вот тогда -то Вера и поняла своё счастье, вот тогда- то она и пошла к Виталику, и не прогадала, улыбается своим мыслям Вера.
Страсть-то она что, прошла и нет её, а вот уважение, со временем и появившаяся любовь к супругу, они на всю жизнь. Так думала Вера подъезжая к дому свекрови, та позвонила и попросила приехать.
-Здрасте, здрасте -Вера шагнула к некогда могучей женщине, а теперь старушке, которая всё еще пыталась сохранить свою осанку, свой взгляд…
-Здравствуй родная, идём в дом.
Обычно свекровь сыпала словечками разными, а тут притихшая, заболела что ли…
-Верушка. садись, садись…О нашем разговоре не должен никто знать, обещай. Я знаю, ты слово можешь держать, доказано…
-Хорошо, Людмила Васильевна, хорошо…
-Ты прости меня, девочка. Ты сама мама, а может и бабушкой скоро станешь, вон Юрочка -то, красавец, да и Люся, уже невеста…В общем ты меня поймёшь, я ведь всё ради сына делала. Из любви материнской к нему…
-Да что такое-то, Людмила Васильевна, вы меня пугаете — попыталась перевести в шутку этот не понятный разговор. видимо скучно ей одной, подумала Вера, вот и ищет предлог. Ведь зовём к себе, нет упрямится…
-Вера, если ты не простишь меня, я пойму…Вот…
Людмила Васильевна подала какую- то бумагу, Вера нерешительно взяла её в руки, прочитала, потом ещё раз перечитала…Опустила руки на колени…
-Людмила Васильевна…кто-то ещё знает?
Свекровь отрицательно покачала головой
-Нет, Вера…Только я, а теперь ты…
-Людмила Васильевна, — женщина упала на колени перед старушкой обняв ту за ноги, -мама, наша любимая мама, я я вас прошу, давайте это сожгём, пожалуйста…
Я порву на мелкие кусочки и сожгу, хорошо?
-А дым над полем развеем, -заскрипела, засмеялась свекровь…
-Простите меня
-И ты меня прости, девочка…Теперь спокойно могу идти, мой-то, зовёёт, скучно ему без меня…
-Что это вы выдумали?
Вера переночевала у свекрови, а утром увидела, что её больше нет.
Как так, -рассуждала Вера, после того, как разъехались все гости, весь дом был заново перемыт и блестел оконными стёклами, отдавшими синевой, -как так?
Столько лет знать правду, молчать, скрыть её…
А ведь какой концерт тогда разыграла, и как ловко всё обставила, — улыбается Вера своим мыслям. Вот ведь актриса, да нет, не актриса…Просто она очень любила своего сына…
Женщина подняла заплаканные глаза на портрет свекрови, ей показалось, что та, слегка улыбается…
Отцовство исключено, всплыло в памяти у Веры.
Тесты раньше были не точными, успокоила себя женщина.
Автор: Мария Утигенова

Воскресное утро началось как обычно – с запаха кофе и звона посуды на кухне. Андрей сидел за столом, машинально листая новостную ленту в телефоне. На плите шкворчала яичница, тостер выплюнул два аккуратно поджаренных ломтика хлеба. Люба достала из холодильника джем и поставила на стол – земляничный, его любимый. Двадцать лет совместных завтраков научили их двигаться по кухне, не мешая друг другу.

За окном капала капель – весна в этом году выдалась ранняя, но промозглая. На подоконнике цвела герань, которую Люба всю зиму выхаживала, подкармливая какими-то специальными удобрениями. На стене тикали часы – подарок сына на прошлое Восьмое марта, он купил их в каком-то винтажном магазине.

«Представляешь», – вдруг сказала Люба, разливая кофе по чашкам, – «Не знаю, говорить тебе или нет… Вчера Витя звонил, просил помочь кроссовки выбрать».

Андрей поднял глаза от телефона. Витя – это Виктор Самойлов, их старый знакомый. Раньше часто собирались у него на даче – компанией человек в десять, жарили шашлыки, пели под гитару. Потом он женился, переехал в другой район, и общение как-то само собой сошло на нет. А месяц назад объявился снова – уже разведённый, осунувшийся, но с той же привычкой заразительно смеяться над собственными шутками.

«С каких пор ты стала экспертом по кроссовкам?» – Андрей старался, чтобы вопрос прозвучал небрежно, но внутри что-то неприятно кольнуло.

«Да он просто спросил, не схожу ли с ним в спортивный – говорит, один теряется среди этого разнообразия», – Люба поставила перед ним тарелку с яичницей. Желток был идеально жидким – как он любит.

Андрей намазал тост джемом, откусил, прожевал. В последнее время Витя часто звонил Любе – вроде как поговорить, поделиться переживаниями. Она объясняла это просто: человеку плохо, ему нужна поддержка. Кому ещё поплакаться в жилетку разведённому мужику, как не старой знакомой?

«По-моему», – осторожно начал Андрей, – «это не совсем про кроссовки».

«В смысле?» – Люба замерла с чашкой кофе в руке.

«Ну, знаешь…» – он попытался подобрать слова. – «Мне кажется, он к тебе неровно дышит».

«Что?!» – чашка звякнула о блюдце громче обычного. – «Ты опять начинаешь?»

«Что значит – опять?» – Андрей почувствовал, как внутри поднимается глухое раздражение. – «Я просто говорю, что вижу».

«Ты всегда что-то видишь!» – Люба резко встала из-за стола. – «То тебе кажется, что мой завуч на меня странно смотрит, то студент слишком часто после пары задерживается. Теперь вот Витя. Может, проблема не в них, а в тебе?»

Андрей смотрел, как она нервно ходит по кухне, и вспоминал, как месяц назад впервые заметил эти изменения. Люба стала чаще проверять телефон, задерживаться в колледже после занятий – «нужно проверить контрольные». А позавчера он случайно услышал, как она смеялась в телефон – тем особенным смехом, который обычно приберегала для него.

«Люб», – он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. – «Давай просто поговорим. Если ты чего-то не замечаешь…»

«Ах, я чего-то не замечаю?!» – она развернулась к нему. – «Зато ты у нас всё замечаешь! Двадцать лет кровь мне пьёшь своей ревностью!»

«При чём здесь…» – начал было он, но она перебила:

«Вот именно поэтому я даже говорить с тобой не хочу! Вечно ты всё испортишь!»

Он смотрел на её покрасневшее лицо и пытался понять – как они оказались здесь? Ещё пять минут назад был обычный воскресный завтрак, с кофе и яичницей, с привычным уютом и земляничным джемом. А теперь что?

За окном капала капель, на плите остывала недоеденная яичница, в чашках темнел нетронутый кофе. Старые часы на стене неумолимо отсчитывали секунды этого бесконечного воскресного утра.

Следующая неделя тянулась бесконечно. На заводе начались проблемы с поставками комплектующих, начальство требовало «что-нибудь придумать», а Андрей сидел над чертежами и не мог сосредоточиться. Перед глазами стояла сцена воскресного завтрака – как на стоп-кадре.

В обед он зашёл в «Пятёрочку» за сигаретами – хотя бросил курить ещё пять лет назад. Продавщица протянула пачку «Честерфилда», и он вдруг вспомнил, как они с Витей стреляли друг у друга сигареты на той самой даче. Как Люба качала головой и говорила: «Мальчики, ну сколько можно?» А они ржали и обещали бросить – вот прямо с понедельника.

Он вышел из магазина, повертел пачку в руках и сунул в карман куртки. Накрапывал мелкий дождь, на газонах пробивалась первая трава. Возле подъезда соседка выгуливала своего французского бульдога в желтом дождевике. «Так и живём», – подумал Андрей, глядя на пса в модном наряде, – «то ли собаки с ума сходят, то ли люди».

Дома было тихо. На столе записка: «У меня педсовет, буду поздно». Почерк у Любы за двадцать лет не изменился – всё такой же аккуратный, учительский. Раньше она оставляла в таких записках смайлики или «целую». Теперь – только голые факты.

Андрей механически разогрел себе замороженные пельмени, сел за кухонный стол. Вспомнил, как в первые годы брака они с Любой часто готовили вместе – она командовала, он резал овощи и подавал специи. Теперь каждый ел, когда придётся.

Телефон тренькнул – сообщение от сына: «Пап, не занимай завтра вечером дрель – нам с Катей карниз вешать». Андрей усмехнулся – пацан только съехал от родителей, а уже обживается. Вот и правильно, молодым надо отдельно. Хотя без его топота по утрам квартира казалась непривычно пустой.

В девять вечера хлопнула входная дверь – Люба вернулась. Прошла на кухню, поставила чайник.

«Как педсовет?» – спросил Андрей. «Нормально», – она достала из холодильника контейнер с творогом. – «Опять заставляют рабочие программы переделывать».

«А я тут вспомнил…» – начал он.

«Если ты про воскресенье», – перебила она, – «то я не хочу это обсуждать». «Почему?» «Потому что ты всё равно всё исказишь. Как всегда».

Он смотрел, как она намазывает творог на хлеб – точными, экономными движениями. Когда-то она так же кормила их сына, приговаривая «за маму, за папу». Теперь между ними словно выросла стеклянная стена – всё видно, но не дотянуться.

«Люб», – он попробовал ещё раз, – «давай просто поговорим. Без обвинений».

«А ты можешь без обвинений?» – она даже не повернулась. – «Двадцать лет живём, а ты всё не научился доверять».

«При чём здесь доверие? Я же вижу, что происходит».

«Что происходит?» – она наконец посмотрела на него. – «То, что я помогаю другу в сложной ситуации?»

«Другу, который внезапно не может сам себе кроссовки купить?»

«Вот!» – она стукнула ложкой по столу. – «Вот опять! Ты даже слушать не хочешь! Сразу придумываешь какие-то истории!»

Андрей почувствовал, как внутри поднимается глухая злость. Он что, правда должен делать вид, что не замечает этих звонков? Этих «педсоветов»? Этого особенного смеха в телефон?

«Знаешь», – сказал он наконец, – «я ведь помню, как ты реагировала, когда Витька только появился в нашей компании. Как смотрела на него, когда он играл на гитаре. Как…»

«Господи!» – она всплеснула руками. – «Это было десять лет назад! Ты ещё школьные дневники мои проверь!»

«А что изменилось?»

«Всё изменилось! Я изменилась! Только ты застрял в своих фантазиях!»

Она вышла из кухни, громко хлопнув дверью. Андрей остался сидеть за столом, глядя на недоеденный бутерброд с творогом. За окном мигала вывеска круглосуточного магазина, в кармане куртки лежала нетронутая пачка сигарет, а в голове крутилось: «Может, она права? Может, это я себе что-то придумал?»

Из комнаты донеслось пиликанье телефона – звук входящего сообщения. Люба что-то быстро печатала в ответ – он слышал характерное постукивание по экрану. Потом тихий смешок.

Андрей встал, подошел к окну. В желтом свете фонаря кружилась весенняя морось. На карнизе примостился голубь – нахохлившийся, мокрый, но упрямый. «Вот так и я», – подумал Андрей, – «сижу тут и делаю вид, что всё в порядке».

В субботу Андрей проснулся раньше обычного. За окном едва брезжил рассвет, на кухне тихо гудел холодильник. Люба ещё спала – он слышал её ровное дыхание из спальни. Вчера она вернулась затемно, сказала только: «Устала, давай завтра поговорим», и ушла в душ.

Он включил чайник, достал чашку – старую, которую все забывали выбросить. Эта чашка помнила ещё их первую квартиру, съёмную, с продавленным диваном и вечно текущим краном. Тогда они смеялись над бытовыми проблемами, всё казалось временным, не стоящим внимания.

В кармане куртки, висящей в прихожей, все ещё лежала нетронутая пачка сигарет. Андрей вышел на балкон, закурил впервые за пять лет. Дым показался противным, но он упрямо затягивался, глядя на просыпающийся двор. У подъезда мужик в спортивном костюме выгуливал собаку, дворничиха сметала прошлогодние листья, которые всю зиму пролежали под снегом.

Телефон на кухонном столе завибрировал – сообщение от сына: «Пап, ты как? У вас там всё нормально? Что-то мама странная в последнее время».

Андрей смотрел на экран, пока буквы не начали расплываться. Значит, она уже и сыну нажаловалась. И его девушке. И наверняка подругам. И, конечно, Вите – он же теперь главный специалист по семейным проблемам.

Он открыл мессенджер, начал печатать ответ. Стёр. Начал снова. В голове крутилось: «А может, и правда – с катушек слетел?»

Из спальни послышался звук будильника, потом шаги. Люба прошла на кухню, включила кофеварку. Посмотрела на окурок в пепельнице, покачала головой:

«Опять начал?»

«А ты опять будешь читать мне лекцию о вреде курения?»

«Нет, Андрей. Я больше ничего не буду тебе говорить».

Она налила себе кофе и ушла в комнату. Через минуту оттуда донеслось:

«Алло, Тань! Да, представляешь…» – и дальше уже тише, но он и так знал, что она снова жалуется своей подруге с работы.

Андрей вышел из дома, не зная, куда идти. Ноги сами принесли его в сквер, где они с Любой когда-то гуляли с маленьким сыном. Качели всё так же скрипели на ветру, только теперь на них качались чужие дети. На той же скамейке сидели чужие родители, так же обсуждали свои проблемы.

Он достал телефон, открыл браузер. «Психологическая помощь», – набрал в поиске. Система услужливо подкинула десятки объявлений: «Семейный психолог», «Кризис в отношениях», «Индивидуальные консультации». Цены кусались – месячная консультация стоила как половина его зарплаты.

«А толку?» – подумал он. – «Скажут, что это я виноват. Что нужно доверять. Что нельзя душить партнёра подозрениями».

В голове против воли рисовалась картина: как это будет – их поход за кроссовками. Как они встретятся в торговом центре, как он будет шутить, а она – смеяться. Как он «случайно» коснётся её руки, протягивая коробку с очередной парой, а она сделает вид, что не заметила. А потом она вернётся домой и скажет: «Ты опять всё неправильно понял!»

Телефон снова завибрировал – сообщение в рабочем чате:

«Андрей Николаевич, где чертежи? Завтра срочно нужны на совещании!» Он начал печатать ответ, но перед глазами плыло. Какие к чёрту чертежи, когда вся жизнь идёт наперекосяк?

Домой он вернулся к обеду. В квартире пахло жареным мясом – Люба готовила свои фирменные котлеты. Раньше это означало примирение. Теперь он не был уверен, что это вообще что-то означает.

«Я всё думаю», – сказал он, стоя в дверях кухни.

«О чём?»

«Почему у нас любой разговор сводится к тому, что я неправ?»

«Потому что ты параноик», – она даже не обернулась от плиты. – «Тебе надо к психологу».

«А тебе, значит, не надо?»

«Мне? С чего вдруг?»

«С того, что ты флиртуешь с чужим мужиком, а потом выставляешь меня психом!»

«Вот!» – она наконец повернулась. – «Вот об этом я и говорю! Ты всегда всё искажаешь! Всегда придумываешь то, чего нет!»

Андрей смотрел на её раскрасневшееся от плиты лицо, на руки в мучной пыли, на фартук с веселыми матрешками – подарок от студентов на прошлый Новый год. Всё такое знакомое, родное. И такое чужое одновременно.

«Знаешь», – сказал он тихо, – «я ведь помню, как ты защищала меня, когда мать говорила, что я неудачник. Как поддерживала, когда с работы уволили. Как верила в меня. А теперь…»

«А теперь ты себя накручиваешь», – отрезала она. – «И портишь жизнь и мне, и себе».

В кармане завибрировал телефон – наверное, снова с работы. Или сын пишет. Или кто-то ещё хочет сказать ему, что он неправ. Что нужно верить. Что нужно доверять.

А он смотрел на жену и понимал: что бы он ни сказал, что бы ни сделал – виноватым всё равно окажется он. Потому что он «параноик». Потому что он «всё неправильно понимает». Потому что…

Вечером Андрей сидел в их маленькой спальне, разбирая старый ящик письменного стола. Сам не знал, зачем начал – просто руки потянулись что-то делать. Среди чеков и старых квитанций попадались странные вещи: билет в кино на «Титаник» (это они с Любой на первое свидание ходили), какие-то записки с забытым смыслом, фотография с дачи – та самая компания, все молодые, загорелые, и Витька с гитарой в центре.

На дне ящика лежал старый блокнот в потёртой обложке. Андрей открыл его, пролистал – записи десятилетней давности, ещё с завода. Тогда у них с Любой был первый серьёзный кризис. Он тогда записывал свои мысли, пытался разобраться. На последней исписанной странице два варианта решения: «1. Признать свою неправоту и попытаться исправиться. 2. Замолчать и терпеть».

«Ничего не меняется», – подумал он. – «Всё те же варианты. Всё те же грабли».

В соседней комнате Люба разговаривала по телефону – судя по голосу, с коллегой из колледжа. Что-то про новую рабочую программу, про какие-то методички. Обычный разговор, обычный вечер. Только вот в голосе появились новые нотки – какая-то звонкость, которой не было раньше.

Он достал телефон, открыл браузер. В строке поиска история: «признаки эмоционального насилия», «газлайтинг что это», «как понять что отношения токсичные». Вчера ночью, когда не спалось, начитался всякого. И теперь крутил в голове: может, он правда больной? Может, это всё его фантазии? А может…

На экране высветилось сообщение от сына: «Пап, мы с Катей собираемся на шашлыки в следующие выходные. Приезжайте с мамой, а?» Андрей посмотрел на дату – через неделю. Интересно, а Люба уже будет «выбирать кроссовки» или ещё нет?

За окном стемнело. Люба заглянула в комнату: «Ты чего тут сидишь в темноте?» «Да вот, разбираю старьё», – он махнул рукой в сторону ящика. «А, нашёл чем заняться», – в её голосе появилась знакомая учительская нотка. – «Лучше бы с документами на машину разобрался, техосмотр скоро».

Он кивнул. Она постояла ещё секунду в дверях и ушла. А он вдруг вспомнил, как в первые годы брака она садилась рядом с ним на диван, клала голову на плечо и молчала – просто так, без причины. Когда это кончилось? И почему?

На столе завибрировал её телефон – новое сообщение. Люба быстро вернулась, схватила трубку, унесла с собой. «Наверное, снова Витя», – подумал Андрей. И тут же одёрнул себя: «Вот опять. Опять начинаю».

Он достал из кармана куртки пачку сигарет, вышел на балкон. В соседнем доме горели окна – там тоже жили чьи-то жизни, разворачивались чьи-то драмы. Интересно, они тоже вот так сидят по вечерам и думают – что делать? как быть? чья это вина?

С улицы доносился шум машин, где-то играла музыка. Весна в этом году выдалась странная – то солнце, то дождь, то снова холод. Как их отношения – никак не определится, что это: оттепель или заморозки.

В кухне звякнула посуда – Люба готовила ужин. По старой привычке на двоих, хотя в последнее время они всё чаще ели порознь. Он – рано утром перед работой, она – поздно вечером после своих «педсоветов».

Андрей вернулся в комнату, сел за стол. Достал чистый лист бумаги – такой же, как десять лет назад, когда писал в блокноте варианты решения. Жизнь сделала круг и вернулась в ту же точку.

Дверь приоткрылась:

«Будешь ужинать?»

«Попозже».

«Как хочешь», – она помолчала. – «Знаешь, я в среду с Витей встречаюсь. Насчёт кроссовок».

Он поднял глаза. Она стояла в дверях – в домашнем халате, с полотенцем на плече. Такая знакомая. Такая чужая.

«Ясно», – сказал он.

«Только давай без этих твоих…»

«Без чего?»

«Ты знаешь».

Он знал. Знал, что если скажет хоть слово – снова окажется виноватым. Если промолчит – тоже будет виноват. Замкнутый круг, где любой его шаг – заведомо неверный.

Дождь за окном усилился. На балконе ветер трепал забытую пачку сигарет. В коридоре тикали часы – размеренно, спокойно, равнодушно. Время шло вперёд, а они застряли здесь – в этом вечере, в этом разговоре, в этом тупике.

Люба ушла на кухню. Андрей посмотрел на чистый лист бумаги перед собой. Когда-то здесь должны были появиться варианты решения. Теперь он знал: дело уже не в кроссовках. И даже не в Вите.

Дело в том, что иногда самое страшное – это не крики и скандалы, а вот такая тихая, незаметная смерть отношений. Когда вроде всё как всегда, но внутри уже что-то сломалось. И никакой психолог это не склеит.

ФЁДОР И ЧУЖОЙ РЕБЁНОК.
Не то, чтобы Ира невзлюбила отчима, просто не приняла. Ну, какой он ей папа? Не было никогда у Иры папы и этот «дядя Федя съел медведя» тоже не папа. Однако ради мамы она с первых дней знакомства старалась держать свое недовольство при себе.
Не маленькая, уже одиннадцатый год, понимает, что маме хочется семью, хочется, чтобы за ней ухаживали. Так-то дядя Федя неплохой, молчаливый просто. Но чужой. Иру словно и не замечает. Зато не пьет, как отец у лучшей подруги Зины, что была ей даже сестрой троюродной.
А Федор словно и не замечал, что у его любимой женщины подрастает дочь. Принял как данность ее наличие и стал строить планы на дальнейшую жизнь, в надежде, что родит ему Женька своего родного сына, а то и двух.
Расписались они быстро и тихо, обменяли две квартиры на одну просторную, в которой у Иры появилась своя комната, и между отчимом и Ирой появился просто «худой мир», вместо «доброй ссоры». Пообедав после школы, Ира ныряла в свою комнату и старалась поменьше сталкиваться с мужем матери. Он с дружбой тоже не навязывался.
Когда у Евгении появилась тошнота по утрам и стало мучить головокружение, они даже все дружно обрадовались – беременность! Ира мечтала о братике, а Федор о сыне. Но случилось страшное, не новая жизнь зародилась, а болезнь поселилась инородной агрессивной плотью в головном мозге молодой еще женщины. Стала Ира сиротой уже в 11 лет. И путь ее лежал прямиком в детский дом.
Она еще не задумывалась о своей дальнейшей судьбе, придавленная страшным горем, когда услышала, как на кухне рыдает после поминок пьяненькая мать Зины и словно оправдывается перед Федором:- да взяла бы я ее к себе, все же Женька сестра моя двоюродная, не чужие. Но мы сами с Зинкой раз в неделю из дома бегаем, как мой шары зальет. Не потяну. А больше никого у нас из родни и нет.
Ира не хотела подслушивать, но так получилось, и из разговора она поняла, что приходили из опеки, что «изымают ее в детский дом», что в этих стенах большой и просторной квартиры, она потому, что отчим отстоял, выпросил несколько дней, в надежде найти родню Жени. Вот и разговор этот отсюда вытекает.
– Ира, поговорить надо – начал утром отчим, но замолчал, подбирая слова.
– Да, не бойтесь, говорите, я уже знаю, что нужно в детдом собираться.
-Я о другом. Если ты не против, то я хочу оформить опекунство над тобой, ведь мы с матерью были расписаны, говорят, что можно попытаться, но если ты сама захочешь. Я знаю, отец из меня никудышный, но не могу я тебя в детдом отдать. НЕ МОГУ. Может, попробуем? Ради Жени, попробуем. Наверное, смотрит на нас и переживает.
Она и не представляла, что взрослый мужчина может плакать. Особенно Федор. Он и на похоронах не плакал. Окаменевший был, да, но ни одной слезинки. А тут…. Подошла, обняла его и стала, как маленького утешать.
Все у них получилось. Кто кого поддерживал первые полгода, это еще вопрос, но время потихоньку лечит. Наладили быт, научились оба варить борщ и не только. Научились разговаривать друг с другом.
Правда Федор собеседник был немногословный, но Ира привыкла. Помимо благодарности, она стала испытывать и уважение к отчиму. Мужик он был справедливый. Не раз заступался за нее во дворе, пытался как-то ее радовать в мелочах. То мороженку после работы принесет, то два билета на премьеру кино им с Зиной купит.
Иногда забегала тетя – что помочь, подсказать, разобраться со счетами, квитками за квартиру. Частенько приходила с ночевкой Зина. Боль стихала. Стали жить. Федор ходил на собрания в школу, оставлял часть зарплаты на общее пользование и никогда не спрашивал отчетов. Ира старалась не подводить его. Но никогда не называла его папой, ни в глаза, ни за спиной, понимая, что для него она чужой ребенок.
Не сама пришла к такому выводу, а нашлись «добрые люди» – просветили «сиротку», жалея слащаво.
Когда ей исполнилось 14, Федор опять решился на тяжелый для обоих разговор. На этот раз, он спрашивал ее мнение по поводу своей женитьбы. На работе незаметно у него стали строиться отношения с одной женщиной, и еще – у них будет ребенок.
– Я бы ушел к ней жить, но ты еще не можешь оставаться одна. Да и опека набежит. А вдвоем к ней тоже не вариант – тесновато будет. У нее лишь комната в служебном доме. Но если я приведу ее сюда, как думаешь – уживемся?
Внешне ужились. Лида ходила по дому, как важная гусыня, лелея свою первую беременность, Федор повеселел, а Ира старалась сглаживать все возникающие конфликты. К ней почему-то так и не пришел сложный подростковый период. Наверное она сразу повзрослела с уходом мамы. А вот Лида…
Ира многое списывала на ее беременность и не рассказывала Федору, как сползает улыбка с лица его жены, когда за ним закрывается дверь. Как всем своим видом она показывает Ире, что теперь хозяйка она, а Ира никто. И это «никто» по недоразумению, по глупости Федора мешается у них с мужем под ногами.
Поняв, что Ира ничего Федору передавать не собирается, она уже не только видом, но и словами открыто это ей стала говорить. Раздражала ее чужая дочь, чужой ребенок.
И опять помогла старая тактика. Поменьше попадаться на глаза. Федор долго был в неведении, но когда родился их с Лидой сын – Стаська, то стал догадываться, что Ире непросто в их семье. Лида уже и Федору стала напевать, что чужой ребенок ей мешает. Ну и что, что несколько квадратных метров ей в этой квартире принадлежат? Выплатим ее долю к совершеннолетию, и пусть живет своей жизнью, – пела она ему. А сейчас о ней государство должно заботиться, а не мы – чужие ей люди.
Федору сложно давались возражения, он действительно с молодости был неразговорчивый. А Лиду переговорить вообще было трудно. Однако нашел аргумент попроще – стукнул кулаком по столу и сказал. Прекрати. Никогда больше не хочу слушать подобное.
А Иру позвал в ближайшую субботу навестить Женю. Убрались там, покрасили оградку, цветы пересадили. Посидели молча, и снова словно сблизились, как в первые полгода, что были заполнены горем и болью.
– Ничего, Ириш, все уладится. Ты потерпи. Скоро Стас в садик пойдет, Лида работать начнет, некогда ей будет дурью заниматься.
Но Лида стала с другого края действовать. Под предлогом слабого иммунитета Стасика запретила приглашать в дом Зину. А ее мать она давно уже отучила забегать к ним по-родственному. Взяла в руки все финансовые вопросы. Не было у Иры уже доступа к общим деньгам. Приходилось просить у Лиды даже на самое необходимое, о чем девочки стесняются вслух говорить.
Она не жаловалась Федору, не хотела быть причиной их ссор. Ей искренне нравилось то, что отчим повеселел, что снова заблестели его глаза. Она видела, как он любит сына.
Однажды Федор нечаянно узнал, что Ирина не питается в школе. Она уже училась в девятом, часто оставалась на дополнительные занятия, еще занималась в стрелковой секции. И частенько до вечера была голодной. Карманных денег, чтобы перекусить, у нее тоже не водилось. С тех пор, как деньги из доступной шкатулки перекочевали в Лилин кошелек. Вернее, это уже была банковская карта.
Федора отчитала класснуха Ирины.
-Вы бы, Федор Ильич, поговорили с Ириной. Мода модой, но она же уже прозрачная! Скоро в обмороки будет голодные падать. А отвечать кто? Снова школа – снова недоглядели? Замучились мы с их диетами!
Когда до Федора с трудом дошло, что он упустил момент с деньгами, понадеявшись на жену, то корил себя и ругал Иру, что молчала.
– Ну, прости, дочка, тугодум я. Ну, а ты-то что молчишь? Ты знай – у тебя и счет свой есть. Я туда все опекунские складываю, и выплаты туда же все идут. Но знаешь, мы все же их трогать не будем. У тебя и учеба впереди, и свадьба. Я тебе просто карту открою и буду с зарплаты скидывать. Хорошо?
Ира толком и не слушала его, про деньги, про карту. Набатом в голове звучало – ДОЧКА. Неужели она и правда для него не чужая девочка, что он расстроился из-за нее. Не из-за Лиды, не из-за Стаса, а из-за нее?
Ох, и бесилась Лида, когда поняла, почему денег к ней чуть меньше поступать стало. Стала, то опекунские «в общий котел» требовать, то демонстративно причитать, что деньги словно в трубу улетают. Как она не экономит, отложить на отпуск не получается. А как иначе, если «эту» одевать, обувать и кормить приходится. А тут еще и деньги ей стал выделять!
– Так отпускные получу, и поедем в отпуск, проблем-то…
– Опять в дом отдыха ваш? Я к морю хочу!
В таких баталиях пролетело еще пара лет. Лида пыталась задеть Иру, Федор стеной вставал на защиту. Ирина страдала, зная, что является причиной ссор в семье.
Одно грело – они с Зиной мечтали окончить школу, найти работу и снять комнату на двоих. Отец у Зины совсем уже «слетал с катушек», уходил в недельные запои, стал тащить все из дома. И неясно даже было – кому из девочек живется хуже.
Но мечтам не суждено было сбыться. Зина выскочила замуж сразу после выпускного. Почти за первого встречного, не могла уже жить с родителями. У Ирины сменились планы – поступить туда, где будет общежитие стало уже ее целью. Федор хотя и не поддерживал эту идею, но понимал, что Ирине сложно с ними. Просчитывал уже варианты, как взять ипотеку для Ирины, но Лида сопротивлялась, как могла, настаивая на денежной компенсации.
– Что ей там положено-то из этой квартиры? И так на всем готовом выросла!
Решение пришло неожиданно. Федору в наследство досталась неплохая квартира в соседнем областном городе. Там как раз был и институт сервиса, куда Ирина втайне мечтала поступить, но считала, что ей «не по карману» платное обучение, а по желаемому направлению не было предусмотрено бюджетных мест. Да и общежития там не предоставляли.
Федор переписал свою наследственную полнометражку на Ирину, вручил ей и управление счетом, где накопилось достаточно, чтобы разом оплатить все годы учебы. Сам поехал с ней – помочь с заселением, с подачей документов. Нет, он действительно хотел помочь, но и еще была причина. Лида бесновалась, когда узнала, что наследство «уплыло» из ее рук. А он уже устал от ругани и скандалов. Поэтому неделька отдыха от жены была кстати.
Обошел всех соседей в подъезде, благо квартир там было не так уж много. Небольшой трехэтажный дом в уютном ЖК. Попросил «не обижать дочь, приглядывать». И это Федор, который в магазины-то ходил, только с самообслуживанием, чтобы лишний раз не разговаривать с продавцами!
– Повезло тебе с отцом, девонька, – говорили соседки, встречая Иру во дворе.
– Да, папка у меня замечательный, – соглашалась Ира.
На каждой свадьбе, есть трогательные моменты, когда сложно сдержать слезы. На Ирининой свадьбе этим моментом стал танец отца с дочкой.
Федор вообще заставил всех гостей понервничать в тот день. Невеста не хотела идти на регистрацию, пока не приедет отец. А у него встала машина на трассе между городами. Новую гнал, в качестве свадебного подарка. Не обкатана для такой дороги. Но обошлось, успел.
Все в жизни успел этот немногословный мужик.
*****Под грифом “несекретно”*****