Интересное тут

— Ты когда-то о спортивном автомобиле мечтала, хорошо, что тебя переубедили, – напомнила Светлана Александровна невестке. – Вот и теперь послушай моего совета, не бери светлые обои. Я же о вашем с Димой благополучии беспокоюсь!

Свекровь привыкла влиять на решения невестки, напоминая, что они одна большая семья.

Когда Дима познакомил Алену с мамой, стало сразу ясно: Светлана Александровна будущую невестку приняла в семью и очень хочет с ней дружить. Еще на первой встрече они здорово общались, нашли огромное количество тем для разговоров.

— Аленочка, если тебе что-то понадобится, ты мне звони, – сказала Светлана Александровна на прощание. Номерами они обменялись почти в самом начале встречи.

Позже молодые люди пригласили Димину маму к себе в съемную квартиру. Алена приготовила ужин, навела порядок.

— Хорошо у вас, детки! И готовишь ты, Аленочка, прекрасно, – улыбалась Светлана Александровна.

— Да, только ремонт, конечно, оставляет желать лучшего, – констатировала Алена.

— Ну ничего, вы ведь тут не вечно жить будете. Поженитесь, да потихоньку своим жильем обзаведетесь. Я бы вас к себе позвала, но только молодые, на мой взгляд, должны жить отдельно!

— Полностью с вами согласна.

Светлана Александровна повертела в руках кружку с чаем. Посуда здесь была старая, потертая, ну хоть без сколов.

— А хотите, я вам отдам свой столовый сервиз? – предложила она. — Мне сто лет назад его кто-то подарил, до сих пор стоит без дела. А у вас хоть свеженькая посуда будет.

Кажется, именно с того сервиза все и началось. Алена согласилась, и вскоре кроме посуды в их съемную квартиру стали переезжать еще какие-то хозяйственные вещи из квартиры Светланы Александровны. Тазики, какие-то старомодные скатерти, даже старая одежда женщины, которую пустили на тряпки.

Чуть позже Светлана Александровна стала звать Алену на совместные прогулки по магазинам. Та не отказывалась.

— Смотри, какая футболка! На тебя! – радостно объявляла женщина, прикладывая вещь на вешалке к груди Алены. – Примерь!

— Я не люблю одежду со стразами, – протестовала девушка.

— Ты примерь-примерь! – Светлана Александровна настаивала. – Тем более, девушкам с твоим типажом нужно одеваться ярче, чтобы совсем не затеряться в толпе.

Последняя фраза заставила Алену по-новому взглянуть на себя в зеркало. Что же получается, мама Димы считает ее серой мышкой?

— Ну вот! Совсем другое дело! Ярко и стильно, по-молодежному! – восхитилась Светлана Александровна.

— Да-да, вам эта модель очень идет! – начала поддакивать продавец-консультант.

Алена сдалась. Купила футболку и даже носила ее.

С ней и раньше бывало такое, что под чьим-то давлением она меняла свое мнение. Правда, до сих пор окружающие оказывались правы. Так, например, в свои двадцать четыре она покупала себе автомобиль – была у нее давняя мечта стать автоледи. Только в своих фантазиях девушка гоняла по городу на какой-нибудь спортивной машине. А родители принялись ее убеждать, что разумнее взять малолитражку. Ездить-то Алена собиралась только в пределах города, ну максимум, в пригород.

Девушка согласилась, малолитражка для этих целей больше подходит.

Знакомые посоветовали ей обратиться к знающему человеку. Так она познакомилась с Димой. Парень помог ей подобрать машину в отличном состоянии, хоть бюджет был ограничен.

С Димой они сразу начали встречаться, так как оба друг другу понравились. Через несколько месяцев они начали жить вместе, еще через полгода он сделал ей предложение и познакомил со своей мамой.

В подготовке к свадьбе Светлана Александровна принимала самое непосредственное участие. Она увязалась с Аленой выбирать свадебное платье и очень аккуратно, но настойчиво давала советы.

— Нет, солнышко, это тебя полнит, – скривилась женщина, глядя на будущую невестку. Та примерила платье с А-силуэтом. – Посмотри прямые.

Алене изначально хотелось именно такое платье, но теперь, после слов Светланы Александровны, она уже не казалась себе в нем сказочной принцессой.

Девушка перемерила еще с десяток платьев. То, что одобряла будущая свекровь, не нравилось ей. То, что ей нравилось, отговаривала покупать Димина мама.

— Нет, солнышко, выбирать, конечно, тебе! Но вот этот шлейф будет болтаться, как половая тряпка… Только весь вид испортит, – комментировала Светлана Александровна. – Я была на одной свадьбе, там невесте на шлейф наступили, и чуть все платье с нее не стянули. Позорище было, конечно…

В итоге Алена смогла-таки выбрать платье, которое и ей нравилось, и будущая свекровь одобрила.

С выбором ресторана и меню, ведущего и программы для свадьбы невесте тоже помогала Светлана Александровна. Ненавязчиво и аккуратно женщина направляла будущую невестку, подсказывала ей, влияла на выбор.

Алена это чувствовала, понимала, но пока не видела причин отстранять от себя свекровь. В итоге-то вроде ее советы были разумными.

После свадьбы Дима с Аленой сразу озадачились поиском жилья. Обратились за помощью в агентство недвижимости. На встречу с риелтором с ними отправилась и Светлана Александровна – она не настаивала, а просто попросила взять ее с собой.

Обещала не лезть в разговор и сидеть тихо, но все же свои пять копеек периодически вставляла.

— Дом-то вы хороший предлагаете рассмотреть, но он на другом конце города от меня, – перебила она специалиста, когда тот рассказывал про один жилой комплекс. – Я не настаиваю, чтобы вы жили совсем рядом. Но когда у вас дети появятся, я смогу где-то из садика их забрать или посидеть с ними вечером. Нет, вы, конечно, сами смотрите…

— Ну да, мама права, – согласился Дима. – Сначала с садика забрать, потом со школы ребенок сможет сам к ней забежать.

Алена хотела было сказать, что детей у них пока нет, а предложенные дом и район ей понравились. Но почему-то промолчала. Действительно, может и лучше поискать что-то поближе к свекрови.

В конце концов, остановились на доме и квартире, которая устраивала всех троих – Диму, Алену и Светлану Александровну. Хотя, конечно, последнее слово было за Димой. При этом свекровь считала, что ее мнение учли (даже не смотря на то, что она не участвовала в покупке квартиры финансово).

Квартиру купили с предчистовой отделкой у застройщика, тут же занялись обустройством и ремонтом. И, конечно, Светлана Александровна снова напросилась с сыном и невесткой:

— Возьмете меня с собой в строительный магазин? Вы все равно на машине, а мне просто любопытно посмотреть. Может, и сама на ремонт скоро решусь, так хоть приценюсь. С советами лезть не буду!

Отказывать ей не стали. Но обещание свое женщина сдержать не смогла.

— Бежевый цвет маркий. Светлая квартира – это, конечно, хорошо, но очень непрактично, – как бы рассуждала вслух Светлана Александровна. Заметив, что Алена ее не слушает, продолжила, – я как-то пришла в гости к одной знакомой, у нее как раз вот такие же стены. И что вы думаете? Пятна на них не оттираются, ощущение, что пришел в свинарник.

— А у моих знакомых такого же цвета стены, и чисто, – возразила Алена, набирая в большую корзину рулоны понравившихся обоев. – Эти еще и моющиеся, так что проблем, думаю, не будет.

— Будут, – твердо сказала свекровь. – Почему бы сразу не взять нормальные обои? Эти бежевые от силы пару лет вам послужат, и снова придется все менять. И потом, у вас комнаты итак большие, светлые, глаза будут уставать от белизны. Вот, посмотри, какие красивые серые…

Светлана Александровна начала расписывать преимущества серых обоев.

— Я всю жизнь мечтала о светлой квартире, – уже не так уверенно сказала Алена.

— Ты и о спортивной машине мечтала, – напомнила свекровь. – Хорошо хоть мудрые люди подсказали, что это непрактично. Вот и сейчас тебе стоит послушать моего совета. Будешь потом с благодарностью вспоминать меня…

Дима, ненадолго отлучившийся от своих женщин, вернулся и уточнил, в чем спор.

— Мама, серые у себя сама поклеишь, – решительно отрезал он. – А мы сделаем тот ремонт, который запланировали.

На удивление, с сыном Светлана Александровна спорить не стала. Так что дальше проблем с выбором материалов для ремонта не возникло. А Алена поймала себя на мысли, что чуть было не согласилась в очередной раз со свекровью…

С покупками загрузились в машину. Вообще у супругов было два автомобиля, оба куплены каждым из них еще до брака. В этот раз поехали на машине Димы, у него и багажник был вместительнее, и в целом у пары было заведено так, что если ехали куда-то вместе, то именно на автомобиле супруга.

— А в мое время за рулем ездили в основном мужчины, – почему-то вспомнила Светлана Александровна. – А сейчас бывает и такое в парах, что женщина за рулем, а мужчина пешеход. Так что повезло тебе, Алена.

Алена кивнула в знак согласия. Она боялась себе в этом признаться, но столь частое плотное общение со свекровью ее стало раздражать. Светлана Александровна в последнее время звонила ей каждый день, часто приезжала в гости на съемную квартиру и напрашивалась проверить, как идут дела с ремонтом в новом собственном жилье сына и невестки.

Напрасно Алена полагала, что слишком активное участие свекрови в их жизни закончится с окончанием ремонта. Незадолго до переезда Алены с Димой в новую квартиру Светлана Александровна пришла к ним с подарком – набором посуды.

— Спасибо, – растерянно поблагодарила Алена. – Зеленые чашки?…

— Да! Этот цвет хорошо действует на пищеварение, – пояснила Светлана Александровна. – А еще зеленый, по фен-шуй, означает новую жизнь, обновление.

Алена еще раз кивнула в знак благодарности. Посуда ей не понравилась, она давно присмотрела себе другой набор. Но не отказываться же от подарка!

А еще чуть позже свекровь привезла ей зеленые шторы и скатерть. И новость: оказывается, она пошла на курсы вождения.

— Автомобиль в наше время – необходимость, – пояснила она сыну и невестке. – Так что ваша мама станет скоро автоледи.

— И машину себе купишь? – уточнил Дима.

— Посмотрим, – неопределенно сказала она.

Ремонт закончился, супруги въехали в свою квартиру. Вскоре отметили новоселье, на которое, конечно, пригласили и Светлану Александровну.

Коллега и приятельница Алены Маша подарила ей набор посуды. Тот самый, который женщина давно себе присмотрела и про который как-то рассказала на работе. Светлана Александровна тут же спохватилась:

— А у новоселов уже есть посуда! Я ее подарила! – гордо сообщила она.

Тему развивать не стали. А после того, как гости разошлись, Светлана Александровна позвонила Алене и принялась осуждать подарок ее коллеги.

— Солнышко, ты эту посуду, которую тебе Машка подарила, прибереги. Хороший набор, но вам в новую квартиру не подходит. Вот вы потом дачу купите, я тебе подскажу, кстати, в каком поселке покупать… Так вот, дачу купите, туда потом вместе и отвезем, – поучала она.

— Хорошо, – вздохнула Алена, решив, что если уж и появится когда-то у них дача, то поедет туда как раз подарок свекрови. А из подаренного Машей набора они будут есть и пить сразу.

После новоселья прошла всего неделя, как Светлана Александровна снова появилась у них в гостях. Димы дома не было, уехал по делам. Свекровь с невесткой сели пить чай. На всякий случай Алена достала зеленые кружки и блюдца.

— Солнышко, ты бы на печеньки не налегала, – аккуратно начала Светлана Александровна.

— Почему? – удивилась Алена.

— А ты взвешивалась давно? – свекровь хитро прищурилась. – Поправляться начала. Не беременна?

Алена отрицательно покачала головой.

— Ну ясно. Возраст уже, да и образ жизни малоподвижный. На работу – на машине, по делам – тоже. Ты бы ходила пешком побольше что ли…

Не найдя, что ответить, Алена молчала. Неужели и правда она поправилась и даже не заметила?

— У меня рядом с домом фитнес-клуб есть, – продолжала Светлана Александровна. – Узнать у них про абонементы?

— Спасибо, не надо. Я найду, что поближе.

— Ну как знаешь.

Светлана Александровна уехала к себе, а Алена принялась крутиться у зеркала. Изменений в себе она не замечала, вроде и одежда сидела точно так же, как и в момент покупки.

Вопрос с весом Алены свекровь поднимала еще не один раз. Рассказывала истории знакомых, которых бросили мужья после того, как те поправились. Давала советы по питанию. В конце концов, невестка поверила, что действительно поправилась. Хоть и купила весы, и они показывали ее обычный вес.

Спустя еще какое-то время, Светлана Александровна снова пришла к ним в гости. На этот раз Дима был дома.

— Ты бы жену гонял пешком почаще, – с улыбкой сказала она сыну, когда все трое сидели за столом. – А то вон щечки какие уже…

— Так она итак на машине в последнее время вообще почти не ездит. И ест мало… Значит, это ты ей в голову такую мысль втемяшила? – Дима нахмурил брови.

— Я же о ее здоровье и ваших отношениях переживаю! – надулась Светлана Александровна. – А вообще, Алена, я вот о чем хочу попросить тебя. У меня же есть теперь водительское удостоверение, и ездить я умею. Отдай мне свою машину! Тебе все равно пешком ходить больше нужно.

Повисла пауза. Ни Алена, ни Дима не ожидали такой просьбы.

— Ну чего молчите? Мы же одна семья, – продолжила Светлана Александровна. – Я же тебе, солнышко, помогаю. И одежду выбирать. И по ремонтным магазинам с вами бегала, столько времени и сил потратила. Шторы, скатерть, посуда – все это я вам подарила.

Светлана Александровна продолжила перечислять список своих «добрых дел», не забыв упомянуть даже отданные в съемную квартиру тазы. Дима с Аленой переглянулись. Мужчина вопросительно смотрел на жену, ожидая, что та ответит. Супруга беспомощно смотрела на мужа.

— Я уже нашла, где страховку оформить недорого. Впишем меня туда, я даже оплачу, – воодушевленно продолжала Светлана Александровна. – Сразу столько зайцев убьем! И я за рулем буду, и Аленка похудеет.

— Светлана Александровна, машина мне самой нужна, – наконец, обрела дар речи Алена. – А худеть мне или нет, я тоже сама решу.

Дима с облегчением смотрел на жену. Он уже думал, она сдастся и в этот раз.

— Нет-нет, я не настаиваю, – замахала руками свекровь. – Конечно, ты сама решишь. Хозяин-барин. Да и Димка, может, пухленьких любит, да я не знаю.

— Мам, хватит, а! – мужчина устало смотрел на мать. – Во-первых, Аленка стройная у меня. А если и поправится, то я как-то переживу. Во-вторых, машину она тебе не отдаст. Мы, конечно, одна большая семья, но автомобиль она вообще до брака покупала…

— Хорошо-хорошо, – Светлана Александровна натянуто улыбалась. – Я человек скромный, навязываться и лезть не буду. Только не люблю, когда люди добро забывают…

Дальше она снова начала намекать на шторы, помощь в ремонте…

— Если это так важно, то свои зеленые чашки и скатерть со шторами можешь забрать себе, – не выдержал Дима. – Требовать за них автомобиль – совсем уж наглость.

Светлана Александровна сникла. И очень скоро засобиралась домой.

Оставшись наедине, Дима с Аленой обсудили ситуацию. Разговор получился теплым, откровенным. Муж, конечно, давно знал и принимал эту особенность любимой – менятьсвое мнение под давлением окружающих, подстраиваться под них. Он был готов мириться с таким недостатком. То, что Алена смогла твердо сказать «нет» свекрови, его порадовало. Сама Алена понимала, что давно пора было научиться жестко отстаивать свои границы.

А вот Светлана Александровна общаться с невесткой стала реже. Обиделась, что в обмен на свое «добро» она получила жесткий отказ. В гости друг к другу ездили в основном по праздникам, стараясь держать нейтралитет. Больше свекровь не стремилась помогать детям.

Зато Алене так было проще. И Диме спокойнее.

-Ты что, совсем рехнулся? Это МОЯ квартира!

Да ладно тебе, Лена. Мама стара, ей нужна помощь.

А мне, значит, не нужна? Я, по-твоему, на улицу должна пойти?

Ну зачем ты так… Мы что-нибудь придумаем.

Лена смотрела на мужа, не веря своим ушам. Виктор, с которым они прожили вместе пять лет, предлагал ей съехать из собственной квартиры. Той самой, которую она получила в наследство от бабушки и в которую вложила столько сил и средств.

Вить, ты сейчас серьезно? — Лена попыталась взять себя в руки. — Может, ты выпил?

Я трезв как стеклышко, — ответил Виктор, глядя ей прямо в глаза. — Просто подумай об этом. Мама одна, ей тяжело…

А мне легко? — перебила его Лена. — Я пашу как проклятая, чтобы оплачивать ипотеку за нашу вторую квартиру. Ту, в которой мы сейчас живем, если ты забыл.

Виктор вздохнул и опустился на диван. Он знал, что разговор будет непростым, но не ожидал такого отпора.

Лен, давай спокойно обсудим. Мама живет в той халупе на окраине, ты же знаешь…

Знаю, — отрезала Лена. — И что? Я должна отдать ей квартиру в центре? Может, еще и приплатить?

Не язви, — поморщился Виктор. — Я просто предлагаю подумать о вариантах.

Лена прошлась по комнате, пытаясь успокоиться. Она вспомнила, как познакомилась с Виктором. Это было на корпоративе их компании. Он работал в отделе продаж, она — в бухгалтерии. Искра проскочила мгновенно. Уже через полгода они съехались, а еще через год сыграли свадьбу.

Вить, помнишь, как мы познакомились? — неожиданно спросила Лена.

Конечно, — улыбнулся он. — Ты была в том синем платье…

Да, — кивнула она. — И ты сказал, что никогда не видел такой красивой женщины.

Так и есть, — подтвердил Виктор.

А теперь ты предлагаешь мне уйти из собственного дома, — горько усмехнулась Лена.

Виктор встал и подошел к ней, пытаясь обнять. Лена отстранилась.

Не надо, — сказала она. — Лучше объясни, с чего вдруг такие мысли?

Виктор замялся. Он не хотел говорить всей правды, но понимал, что без этого не обойтись.

Мама… У нее проблемы со здоровьем, — начал он. — Врачи говорят, что ей нужен постоянный уход.

И ты решил, что лучше всего ухаживать за ней в моей квартире? — саркастически спросила Лена.

Нет, не так, — покачал головой Виктор. — Просто… Ей нужны деньги на лечение. Много денег.

Лена замерла. Вот оно что. Квартира нужна не для проживания, а для продажи.

То есть ты хочешь продать мою квартиру, чтобы оплатить лечение твоей матери? — медленно произнесла она.

Виктор кивнул, не глядя ей в глаза.

Ты понимаешь, что это безумие? — спросила Лена. — Эта квартира — единственное, что у меня есть. Мое наследство, мой дом.

Я знаю, — тихо сказал Виктор. — Но у меня нет другого выхода. Мама умирает, Лена.

Лена почувствовала, как к горлу подступает ком. Она вспомнила свекровь — властную, вечно недовольную женщину, которая с самого начала невзлюбила невестку.

А ты не думал о том, чтобы продать свою машину? — спросила Лена. — Или взять кредит?

Думал, — ответил Виктор. — Но этого не хватит. Нужна серьезная сумма.

И ты решил, что проще всего отобрать квартиру у жены? — горько усмехнулась Лена.

Я не отбираю! — возразил Виктор. — Я прошу тебя помочь. Мы же семья, Лен.

Лена посмотрела на мужа долгим взглядом. Да, они семья. Но почему-то именно она должна жертвовать всем?

Знаешь, Вить, — медленно произнесла она. — Я, кажется, поняла, в чем проблема.

В чем? — насторожился он.

В том, что ты никогда не считал эту квартиру моей, — ответила Лена. — Для тебя она всегда была чем-то вроде общего имущества. Которым можно распоряжаться по своему усмотрению.

Виктор открыл рот, чтобы возразить, но Лена не дала ему этого сделать.

Не спорь, — сказала она. — Я вижу это по твоим глазам. Ты действительно считаешь, что имеешь право просить меня об этом.

Лена, я…

Нет, Вить, — покачала она головой. — Я не отдам квартиру. Ни тебе, ни твоей маме. Это мой дом, и точка.

Виктор сжал кулаки. Он не ожидал такого отпора.

То есть ты готова смотреть, как умирает моя мать? — спросил он.

Не передергивай, — ответила Лена. — Я не желаю смерти твоей матери. Но и жертвовать всем, что у меня есть, не собираюсь.

Ты эгоистка, — выплюнул Виктор.

А ты — манипулятор, — парировала Лена. — И знаешь что? Я, кажется, начинаю понимать, почему твоя мать меня так не любит.

Что ты несешь? — нахмурился Виктор.

То, что вы с ней очень похожи, — ответила Лена. — Оба считаете, что весь мир должен крутиться вокруг вас.

Виктор побагровел от злости.

Знаешь что, — процедил он сквозь зубы. — Может, и правда стоит съехать. Только не тебе, а мне.

Лена почувствовала, как сердце пропустило удар. Она не ожидала такого поворота.

Ты это серьезно? — тихо спросила она.

Абсолютно, — кивнул Виктор. — Раз уж ты не хочешь помогать моей семье, то и я не вижу смысла оставаться с тобой.

Лена смотрела на мужа, не веря своим ушам. Неужели он готов вот так просто перечеркнуть пять лет брака?

И куда ты пойдешь? — спросила она.

К маме, — ответил Виктор. — Буду ухаживать за ней. А ты оставайся здесь, в своей драгоценной квартире.

Он развернулся и пошел в спальню. Лена услышала, как он открывает шкаф и начинает собирать вещи.

Она опустилась на диван, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Всего час назад у нее была семья, любящий муж. А теперь?

Виктор вышел из спальни с чемоданом в руках.

Я заберу остальные вещи позже, — сказал он. — Ключи оставлю на тумбочке.

Лена молча смотрела, как он идет к выходу. В голове крутилась только одна мысль: «Неужели это конец?»

Вить, — окликнула она его у самой двери. — А как же наша ипотека? Ты же знаешь, что я одна не потяну платежи.

Виктор обернулся. В его глазах Лена увидела смесь злости и усталости.

Продавай квартиру, — сказал он. — Или сдавай. Меня это больше не касается.

И он вышел, хлопнув дверью.

Лена осталась одна в пустой квартире. Она не плакала. Внутри была какая-то звенящая пустота.

Прошло несколько дней. Лена механически ходила на работу, возвращалась домой. Виктор не звонил, не писал. Как будто его никогда и не было в ее жизни.

На пятый день раздался звонок в дверь. Лена открыла и увидела на пороге свекровь.

Здравствуй, Леночка, — сказала та с улыбкой. — Можно войти?

Лена молча отступила, пропуская женщину в квартиру.

Чай будешь? — спросила она, когда они прошли на кухню.

Нет, спасибо, — покачала головой свекровь. — Я ненадолго. Просто хотела поговорить.

Лена села напротив нее, ожидая продолжения.

Знаешь, — начала свекровь, — я всегда считала тебя умной девочкой. Но, видимо, ошибалась.

О чем вы? — нахмурилась Лена.

О том, как ты обошлась с моим сыном, — ответила женщина. — Он просил тебя о помощи, а ты отказала.

Лена почувствовала, как внутри закипает злость.

Я отказалась отдать свою квартиру, — сказала она. — Это не одно и то же.

Какая разница? — пожала плечами свекровь. — Главное, что ты не захотела помочь семье мужа.

А вы не думали о том, что я тоже семья Виктора? — спросила Лена. — И что, может быть, он должен был в первую очередь думать обо мне?

Свекровь усмехнулась.

Ох, Леночка, — сказала она. — Ты такая наивная. Неужели ты правда думала, что мой сын женился на тебе по любви?

Лена почувствовала, как к горлу подступает ком.

Что вы имеете в виду? — тихо спросила она.

То, что Витя женился на тебе из-за этой квартиры, — ответила свекровь. — Мы давно присмотрели ее для продажи. Просто ждали подходящего момента.

Лена смотрела на женщину, не веря своим ушам.

Вы… вы это специально подстроили? — прошептала она.

Ну что ты, девочка, — улыбнулась свекровь. — Мы просто воспользовались ситуацией. Витя познакомился с тобой, увидел перспективу. А уж влюбить в себя девушку — это он умеет.

Лена почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Пять лет ее жизни оказались ложью.

Зачем вы мне это рассказываете? — спросила она.

Чтобы ты поняла, — ответила свекровь. — Квартира все равно будет нашей. Если не по-хорошему, то по-плохому.

Это угроза? — Лена попыталась взять себя в руки.

Нет, милая, — покачала головой женщина. — Это констатация факта. У тебя есть выбор — либо ты продаешь квартиру нам по хорошей цене, либо мы найдем способ отобрать ее у тебя. И поверь, второй вариант тебе не понравится.

Лена смотрела на свекровь, чувствуя, как внутри все холодеет. Она вдруг поняла, что эта женщина не остановится ни перед чем.

Вы блефуете, — сказала Лена. — У вас ничего не выйдет.

Свекровь улыбнулась — холодно и жестко.

Ты так думаешь? — спросила она. — А ты уверена, что твоя подпись на документах о продаже квартиры не может быть подделана? Или что у тебя не могут внезапно найти наркотики? Или что ты не можешь попасть в аварию?

Лена почувствовала, как по спине пробежал холодок.

Вы не посмеете, — прошептала она.

Посмею, девочка, — кивнула свекровь. — И не только я. У нас есть связи, деньги, возможности. А у тебя что? Только эта квартира.

Она встала, собираясь уходить.

Подумай хорошенько, Леночка, — сказала свекровь. — У тебя есть неделя. Потом мы начнем действовать.

И она вышла, оставив Лену в полном оцепенении.

Следующие несколько дней прошли как в тумане. Лена не могла ни есть, ни спать. Она постоянно оглядывалась, ожидая подвоха. На работе она допускала ошибки, за что получила выговор от начальства.

На четвертый день раздался звонок. Лена с трудом заставила себя ответить.

Алло? — сказала она дрожащим голосом.

Привет, Лен, — услышала она голос Виктора. — Как ты?

Лена почувствовала, как к горлу подступает ком.

Нормально, — ответила она сухо. — Чего ты хочешь?

Поговорить, — сказал Виктор. — Может, встретимся?

Лена колебалась. С одной стороны, она боялась этой встречи. С другой — ей нужны были ответы.

Хорошо, — наконец сказала она. — Где и когда?

Они договорились встретиться в небольшом кафе недалеко от дома Лены. Когда она пришла, Виктор уже ждал ее за столиком.

Привет, — сказал он, поднимаясь ей навстречу. — Я заказал тебе латте. Ты же любишь латте?

Лена кивнула, садясь напротив него. Она смотрела на мужа, пытаясь увидеть в нем того человека, которого любила пять лет. Но видела только чужака.

О чем ты хотел поговорить? — спросила она.

Виктор вздохнул.

Лен, я… я хочу извиниться, — начал он. — Я повел себя как идиот. Не должен был давить на тебя из-за квартиры.

Лена молчала, ожидая продолжения.

Я много думал в эти дни, — продолжил Виктор. — И понял, что был неправ. Ты моя жена, и я должен был в первую очередь думать о тебе, а не о маминых проблемах.

Он протянул руку через стол, пытаясь взять Лену за руку. Она отдернула ладонь.

Не надо, Вить, — сказала она. — Я знаю правду.

Виктор нахмурился.

О чем ты? — спросил он.

О том, зачем ты на самом деле женился на мне, — ответила Лена. — Твоя мать мне все рассказала.

Она увидела, как лицо Виктора изменилось. На секунду в его глазах мелькнул страх, но он быстро взял себя в руки.

Лена, ты что, поверила ей? — спросил он с наигранным удивлением. — Ты же знаешь, какая она. Наверняка наговорила тебе глупостей от обиды.

Лена смотрела на мужа, чувствуя, как внутри все холодеет. Она вдруг поняла, что больше не верит ни единому его слову.

Знаешь, Вить, — медленно произнесла она. — Я долго думала, почему ты так легко ушел тогда. Почему даже не попытался меня переубедить. А теперь понимаю — потому что для тебя это был просто бизнес-план, который не сработал.

Лена, что за бред… — начал Виктор, но она перебила его.

Не надо, — сказала она. — Просто ответь мне на один вопрос. Ты когда-нибудь любил меня по-настоящему?

Виктор молчал, глядя ей в глаза. И в этом молчании Лена услышала ответ.

Понятно, — кивнула она, вставая. — Прощай, Виктор. И передай своей матери, что квартиру вы не получите. Никогда.

Она развернулась и пошла к выходу. Виктор окликнул ее:

Лена, подожди! Давай поговорим!

Но она не обернулась. Выйдя из кафе, Лена глубоко вдохнула. Впервые за последние дни она почувствовала себя свободной.

Вернувшись домой, Лена первым делом позвонила в охранное агентство и заказала установку сигнализации. Потом связалась с адвокатом и рассказала ему всю ситуацию.

Не волнуйтесь, Елена Сергеевна, — сказал адвокат. — Мы примем все необходимые меры. Квартира останется вашей.

Лена поблагодарила его и повесила трубку. Она подошла к окну, глядя на вечерний город. Внутри была пустота, но уже не та звенящая, что раньше. Теперь это была пустота нового начала.

Прошло три месяца. Лена сидела в своей квартире, разбирая старые вещи. Она решила сделать ремонт, обновить интерьер. Начать жизнь с чистого листа.

Зазвонил телефон. Лена увидела незнакомый номер, но решила ответить.

Алло?

Здравствуйте, это Елена? — спросил мужской голос. — Я звоню из больницы. Вы указаны как контактное лицо Виктора Петрова.

Лена почувствовала, как сердце пропустило удар.

Да, это я, — сказала она. — Что случилось?

У Виктора обширный инфаркт, — сообщил голос. — Он в реанимации. Состояние критическое.

Лена молчала, не зная, что сказать.

Вы можете приехать? — спросил голос. — Возможно, придется принимать важные решения.

Лена закрыла глаза. Перед ней промелькнули картины их совместной жизни с Виктором. Счастливые моменты, ссоры, примирения. Пять лет, которые оказались ложью.

Алло? Вы меня слышите? — спросил голос в трубке.

Лена открыла глаза и твердо сказала:

Извините, но я больше не имею отношения к Виктору Петрову. Мы в разводе. Попробуйте связаться с его матерью.

И она повесила трубку.

Лена вернулась к разбору вещей. Она знала, что приняла правильное решение. Ее жизнь больше не принадлежала Виктору и его семье. Теперь она принадлежала только ей самой.

А квартира… Квартира останется ее домом. Местом, где она начнет новую главу своей жизни. Без лжи, манипуляций и предательства.

Лена улыбнулась, глядя в окно на закатное солнце. Впереди ее ждало будущее. И оно принадлежало только ей.

– Я купила твой любимый торт и апельсиновый сок. Глеб дома? – спросила подруга.

Вера снова расплакалась:

– Я его выгнала!

– Так, понятно, пошли на кухню, будем пить сок, есть торт, и ты мне всё спокойно расскажешь.

— Завтра к нам приедет моя мама, — радостно сказал Глеб.

Вера его радости, конечно, не разделяла. Не то чтобы у нее были совсем уж плохие отношения со свекровью, но и хорошими их назвать язык не поворачивался. Скорее, они были подчёркнуто никакими.

– Хорошо, – как можно спокойнее сказала Вера, мысленно готовясь к демонстративной отстранённости Клавдии Анатольевны. Та никогда не упускала возможности продемонстрировать невестке, что она не является частью их семьи. – Надолго? – в голосе звучала затаённая надежда, может, всё обойдётся двухдневным визитом.

Однако этим надеждам не суждено было сбыться.

– На неделю. Я её завтра после работы встречу на вокзале и привезу. Ты тут к этому времени всё прибери, чтоб мне не стыдно было.

Вера машинально кивнула, не придавая этому большого значения. Она знала, что даже если сейчас она закажет генеральную уборку в самой пафосной клининговой компании, и те переберут квартиру до последней пылинки, Клавдия Анатольевна всё равно будет смотреть на всё с поджатой губой, словно она ходит по самому вонючему свинарнику. Во всяком случае, так она делала, пока жила в её квартире перед их с Глебом свадьбой.

На следующий день она активно жаловалась коллегам на работе, что впереди её ждёт сложная неделя в компании свекрови. Коллеги тут же обрушились на неё с советами:

– Ты ей только сильно не перечь, – наставляла Маринка, она была второй раз замужем и считала себя экспертом в общении со свекровями. – Со всем соглашайся, делать потом можешь всё, как тебе удобно, но на словах просто поддакивай.

– Если со свекровью что-то не ладиться, ты лучше подумай, что сама не так делаешь, – Надежда Николаевна была матерью трёх сыновей, а значит, трижды свекровью. – Ты её послушай внимательно и делай, как она говорит. Она тебе и сыну своему добра желает, дурного не посоветует.
– Ой, а я бы лучше вообще из дома уехала на это время, хорошо хоть моя к нам больше не приезжает, – все понимающе закивали. По общему мнению, у Катерины была самая неадекватная свекровь, какую только можно представить. С этим соглашалась даже Надежда Николаевна, всегда ревностно защищавшая свекровей во всех конфликтах.

Они ещё не знали, что в скором времени это звание будет гордо носить свекровь Веры.

За разговорами и сплетнями рабочий день пролетел практически незаметно. Выговорившись, Вера немного успокоилась и приготовилась к встрече с Клавдией Анатольевной. В конце концов, неделя – это не так много.

Вернувшись домой, она принялась потихоньку готовить ужин и прибираться, чтобы иметь право хотя бы самой себе сказать, что она сделала всё от неё зависящее.

Она старалась не думать о том, что до встречи с Клавдией Анатольевной осталось буквально пара часов. Всё равно сделать с этим она ничего не могла. Ну не запрещать же мужу общаться с мамой.

Тем более, что за их с Глебом короткий брак она и приезжает-то первый раз. До этого Вера общалась с ней только во время подготовки к свадьбе. Может, с тех пор Клавдия Анатольевна изменила своё отношение к ней. Ведь не пообщаешься вживую, не узнаешь.

Когда Глеб написал, что они с Клавдией Анатольевной уже подъезжают, Вера как раз закончила готовить ужин и домывала оставшуюся после этого посуду. Она беглым взглядом осмотрела квартиру, вроде ничего криминального не обнаружила. Всё, будь что будет, больше она сделать всё равно не успеет.

Поэтому она просто налила себе чаю и выдохнула, постаравшись стереть беспокойство с лица, чтобы встретить свекровь радушной улыбкой.

Вскоре она услышала, как открывается входная дверь, и поспешила к мужу и свекрови.

— Здравствуйте, Клавдия Анатольевна. Я так рада вас видеть. Проходите, я как раз ужин приготовила.

Глеб одобрительно кивнул Вере и прошёл в гостиную, неся с собой сумку матери. Судя по размеру сумки, гостить она собиралась не меньше месяца. Впрочем, в прошлый раз на неделю она приехала ровно с такой же.

Клавдия Анатольевна проследовала в комнату за сыном и окинула обстановку скептическим взглядом, но ничего не сказала. Вера осознала, что в их отношениях ничего не изменится. Что ж, так тому и быть.

К Вере подошёл Глеб:

— Мама сейчас переоденется и придёт ужинать. Пока накладывай еду.

Они вместе пошли на кухню. Глеб прикрыл дверь и зашипел на Веру, чтобы не слышала мать:

– Ты что, не могла нормально прибраться? Мама недовольна.
– Всё, что успела, сделала. А мама твоя всегда недовольна.

– Ну что ты делаешь из неё чудовище?!

– Да никого я из неё не делаю, всё равно за два часа после работы всё убрать и приготовить ужин невозможно. Успокойся.

Вера отвернулась от Глеба и принялась накрывать на стол. Через несколько минут на кухню пришла и свекровь, уже переодевшаяся в домашнее платье. Она осмотрела стол и снова презрительно поджала губы. Что уж там ей не понравилось, ужин или сервировка, узнать было невозможно. Скорее всего, и то, и другое.

Заговорила Клавдия Анатольевна только когда Вера наливала им всем чай.

– И что, вы с Глебом собираетесь рожать мне внуков в этой захламленной двушке? Здесь же даже детскую кроватку поставить некуда.
– Ну, вообще-то, мы пока и не планируем заводить детей. Нам сначала нужно встать на ноги, Глебу через год обещали повышение. Вот тогда можно будет подумать и о расширении, и о детях.

– Вера, ну что ты как маленькая, – снисходительно сказала ей свекровь, – время идёт, ты не молодеешь. Нельзя откладывать такие вещи. Нужно быть серьёзнее. Я бы на вашем месте продала эту квартиру и купила что-нибудь побольше. А потом сразу принималась бы за ребёнка.

– Интересное предложение, – сдержанно ответила Вера. – Мы обязательно об этом подумаем.

Клавдия Анатольевна демонстративно скривилась, но ничего не сказала, лишь многозначительно посмотрела на сына. Вера быстро допила чай и поспешила скрыться в своей комнате. Предстояла сложная неделя.

Глеб поставил недопитый чай и пошёл вслед за женой. Он с порога начал предъявлять претензии:

– Зачем ты хамишь моей матери?
– Что я такого сказала? – удивлённо спросила Вера.

– Что это за «мы обязательно подумаем»? Кто так принимает советы от старших?

– А что я должна была сказать?

– Ладно, проехали. В конце концов, мама дала дельный совет, думаю, нам и правда стоит продать квартиру и купить побольше, чтобы у ребёнка была своя комната.

– Глеб, какого ребёнка? Мы же не собирались пока заводить детей.
– Ну, может, нам всё же стоит поторопиться? Продажа и покупка квартиры – дело не быстрое. Если мы сначала дождёмся моего повышения, потом возьмёмся за расширение, и только потом начнем пытаться завести ребёнка, это сколько же времени пройдёт? А мама права, ты не молодеешь.
Веру обидели слова мужа, но возражать она не стала, толку от этого всё равно не было. Пока Клавдия Анатольевна рядом, он вряд ли хоть что-то услышит. Он был очень подвержен влиянию матери. Поэтому Вера решила лишний раз с ним не спорить и просто дождаться, пока свекровь уедет, а потом уже спокойно всё обсудить.

В субботу Вера проснулась в кровати одна. Она глянула на часы: восемь утра. Странно, Глеб по выходным так рано никогда не просыпался. Может, решил приготовить Клавдии Анатольевне завтрак? Маловероятно, но вдруг…

Вера аккуратно встала и тихонечко прокралась мимо гостиной на кухню, чтобы не разбудить свекровь. Но оказалось, что та уже встала. Они с Глебом сидели на кухне и что-то обсуждали. Вера невольно прислушалась.

– Мама, что ты там вчера несла про детей? Я, конечно, тебя поддержал, но зачем? Я же с ней наоборот собирался разводиться. Жанна уже ждёт от меня ребёнка.
Вера чуть не вскрикнула, выдавая себя. Но теперь ей нужно было дослушать этот разговор во что бы то ни стало. И она сдержалась, обещая себе потом наорать и на мужа, и на свекровь, и на себя. Это надо же быть такой дурой, чтобы не замечать ничего!

Тем временем разговор Глеба и Клавдии Анатольевны продолжался.

– Сынок, нужно, чтобы она продала добрачную квартиру, – услышала она шёпот свекрови. – Не зря же ты терпел эту дуру столько времени! А так она продаст квартиру, купите новую, а при разводе вы поделите её, как совместно нажитую. Половина достанется тебе, и ты сможешь купить квартиру для вас с Жанной.
– Точно, я что-то об этом даже и не подумал, – в голосе Глеба Вера ясно расслышала довольную улыбку.

– Да конечно, ты не подумал! – чуть громче, чем стоило, проговорила свекровь. Она явно была раздражена. – Ещё неизвестно, так ли твоя Жанна лучше Веры. У этой хоть квартира есть, а у Жанны что? Ни жилья, ни нормальной работы. Зато залететь ума хватило. Ох, может, хоть внука нормально воспитаю. Умнее тебя!

Вере стало противно. В конце концов, она услышала достаточно, теперь можно закончить этот цирк. Она распахнула дверь на кухню:

– Значит, Глебушка, у тебя есть другая? – с нажимом спросила она. – И вы с мамой нацелились на мою квартиру? И не нашли ничего лучше, чем обсуждать это на моей же кухне? – с каждым словом её голос становился всё громче, а к концу она уже почти кричала.
– Вер, ты не так всё поняла, – начал было оправдываться Глеб, но Вера не дала ему продолжить.

– Не надо, я вполне в состоянии понять, что именно я услышала. Собирайте свои вещи и выметайтесь!

– Да куда мы пойдём? – возмущённо воскликнула Клавдия Анатольевна.

– Меня это не волнует.

Выставив мужа и свекровь из квартиры, Вера вдруг расплакалась. В один час вся её жизнь рухнула, и что делать дальше, она просто не представляла.

Немного проплакавшись, она позвонила лучшей подруге Софье. Та, услышав в трубке судорожные всхлипывания подруги, сказала:

– Буду через двадцать минут, жди.

И действительно, через двадцать минут она уже звонила в дверь Веры.

– Я купила твой любимый торт и апельсиновый сок. Глеб дома?

Вера снова расплакалась:

– Я его выгнала!

– Так, понятно, пошли на кухню, будем пить сок, есть торт, и ты мне всё спокойно расскажешь.

Софья усадила Веру за стол, налила ей стакан сока и принялась разрезать торт. Сделав несколько глотков сока, Вера немного успокоилась и начала рассказывать подруге о событиях сегодняшнего утра.

Софья слушала её и не могла сдержать эмоций. Ей никогда не нравился Глеб, и она неоднократно говорила об этом подруге. Но чтобы вот так? Этого она не ожидала.

Когда Вера закончила свой рассказ, Софья обняла её и постаралась утешить:

– Хорошо, что вовремя узнала, сберегла квартиру.
– Да, но я ведь люблю его!

– Ну, как видно, он не стоит твоей любви. Это пройдёт. Ты встретишь нормального мужчину, а не этого маменькиного сынка с полным отсутствием мозга. Что ты в нём вообще нашла?

– Софа…

– Ладно, про это не буду. Но теперь-то всё понятно, скатертью дорога этому чуду в перьях. А тебе свобода!

Девушки проговорили полдня. Вера окончательно успокоилась и приняла ситуацию.

В понедельник она подала заявление на развод в ЗАГС, в надежде, что у Глеба или хотя бы у его матери хватит ума не доводить ситуацию до абсурда несогласием на развод. К счастью, так и получилось. После звонка Веры Глеб также пришёл в ЗАГС и написал заявление. Оставалось подождать месяц и забрать свидетельство о разводе.

А спустя пару недель Вера узнала, что и она тоже ждёт ребёнка. Снова звонок Софье, снова слёзы и апельсиновый сок.

– Как я буду растить ребёнка одна? Без мужа, без бабушек, – родители Веры умерли, когда ей исполнилось восемнадцать.
– Ничего, дорогая, – говорила Софья. – Ты умница, у тебя хорошая работа, у тебя есть друзья, мы всегда готовы помочь.

– Думаешь, я справлюсь?

– Конечно, только пока никому не говори об этом.

– Почему?

– Вас тогда не разведут, пока ребёнку год не исполнится.

– Ой, нет, ещё чего не хватало, – в ужасе замахала руками Вера.

Только получив свидетельство о разводе, она порадовала уже бывшего мужа новостью, что ждёт от него ребёнка и рассчитывает на алименты. Теперь уже истерика случилась у Глеба:

– Какой ребёнок, Вера?! Мы же предохранялись. Он не мой! С кем ты его нагуляла?! Хочешь на меня повесить? Не выйдет.
Следующее представление устроила ей свекровь, приехавшая к ней после её звонка Глебу. Клавдия Анатольевна вела себя чуть более сдержанно, но смысл её послания был точно такой же:

– Ты ничего от нас не получишь, катись к тому, с кем нагуляла ребёнка.
Вера с большим трудом выслушивала все эти обвинения. Они выводили её из себя, но она-то знала, что отцом ребёнка был Глеб, и потому все разборки откладывала до его появления на свет.

А вот потом она подала заявление на признание отцовства. Суд сделал анализ ДНК и, конечно же, отцовство подтвердил и присудил Глебу алименты. Вера с большим удовольствием смотрела за тем, как после суда Клавдия Анатольевна орала на сына:

– Ты совсем идиот?! Не можешь проследить, чтобы хотя бы одна из твоих баб не залетела? Как ты собираешься платить алименты сразу двум детям? Господи, за что мне такое наказание?
– Мам, да я не знаю, как это получилось, мы всегда предохранялись.

– Ты биологию в школе прогуливал? Не знаешь, откуда берутся дети? – На этом месте бывшая свекровь повернулась к Вере: – А ты, оказывается, хитрая стерва, а вовсе не безобидная дурочка, как мне показалось в начале.

Из этого скандала Вера узнала, что и с этой своей Жанной, из-за которой Глеб хотел с ней развестись, он тоже расстался. И не смогла удержаться от короткой злорадной улыбки.

Оля добралась домой к семи вечера, сняв туфли еще на лестнице. Ноги гудели после восьми часов работы в салоне — сегодня было особенно много клиенток, руки затекли от постоянного держания инструментов. Шестидневка давалась тяжело, но постоянные посетительницы ценили качество работы мастера, и отказываться от заработка не хотелось.

Двухкомнатная квартира встретила привычной тишиной. Андрей задерживался на работе в строительной компании, а Оля наконец могла расслабиться в собственном доме. Эта квартира досталась от бабушки два года назад, и женщина обустроила жилище под себя — удобная мебель, спокойные тона, никаких лишних деталей. После свадьбы муж переехал к жене, и они договорились о простых правилах совместной жизни: взаимное уважение и порядок в доме.

Оля переоделась в домашнюю одежду, приготовила легкий ужин и устроилась на диване с книгой. Вечера были единственным личным временем, когда можно было забыть о работе и клиентках, побыть наедине с собой. Андрея дома не было до девяти, поэтому несколько часов тишины гарантированы.

В половине восьмого раздался звонок в дверь. Оля удивилась — муж обычно предупреждал, если приходил раньше, да и ключи у Андрея были. Подойдя к глазку, женщина увидела Веру Алексеевну, свекровь, в темном пальто с сумкой в руках.

— Олечка, открой, это я! — послышался знакомый голос.

Оля открыла дверь, недоумевая, зачем свекровь пришла без предупреждения в будний вечер. Вера Алексеевна часто появлялась неожиданно, считая, что в доме сына может бывать когда угодно, но обычно предупреждала звонком.

— Здравствуйте, Вера Алексеевна, — поздоровалась Оля, пропуская гостью. — Проходите. Андрей еще не пришел.

— Знаю, дорогая, с ним уже говорила, — ответила свекровь, осматривая прихожую. — Я к тебе пришла. Поговорить нужно по важному делу.

Женщины прошли на кухню. Вера Алексеевна выглядела озабоченно, что насторожило Олю. Свекровь обычно была энергичной и решительной, а сегодня в поведении чувствовалась какая-то напряженность.

— Чай будете? — предложила Оля.

— Давай, спасибо. Олечка, у нас в семье сложная ситуация, — начала Вера Алексеевна, усаживаясь за стол. — Ты ведь знаешь, что Настя развелась с мужем месяц назад?

Оля кивнула. Настя, младшая сестра Андрея, действительно рассталась с супругом после пяти лет брака. Двое детей — семилетний Максим и четырехлетняя Полина — остались с матерью.

— Настенька сейчас с детьми у меня живет, — продолжила свекровь. — Но понимаешь, моя квартира маленькая, однокомнатная. Детям негде играть, Насте работать неудобно, да и мне, честно говоря, тяжеловато с таким количеством народа.

Оля наливала чай и слушала, предчувствуя, к чему ведет разговор. Вера Алексеевна была женщиной прямой, и подобные вступления обычно предшествовали конкретным просьбам.

— Дети шумные, это естественно, но у меня соседи пожилые, жалуются на топот и крики, — вздохнула свекровь. — А Максим в школу ходит, ему спокойное место для уроков нужно. В общем, условия не подходящие для семьи с детьми.

— А Настя работу найти пытается? — осторожно спросила Оля.

— Ищет, конечно. Но пока безуспешно. Опыта маловато, да и с детьми на руках сложно. Муж алименты не платит, скрывается где-то. Вот и приходится выкручиваться самостоятельно.

Оля сочувствовала золовке, но понимала, что разговор идет не просто к обсуждению семейных проблем. Вера Алексеевна была практичной женщиной и не тратила время на пустые жалобы.

— Я думала-думала, как помочь дочери, — продолжила свекровь, внимательно глядя на невестку. — И поняла, что идеальное решение рядом. У вас с Андрюшей просторная двухкомнатная квартира, детей пока нет, условия замечательные для семьи.

Сердце Оли екнуло. Женщина поняла, куда ведет разговор, и перспектива не радовала.

— Что вы имеете в виду? — тихо спросила Оля.

— А то, что Настеньке с детьми было бы здесь очень хорошо, — улыбнулась Вера Алексеевна. — Места достаточно, школа рядом, детский сад неподалеку. Для Полины как раз подходящий возраст. А ты, как понимающая женщина, могла бы временно пожить у меня. У меня тихо, никто не мешает, после работы отдохнешь как следует.

Оля поставила чашку на стол, стараясь сохранить спокойствие. Свекровь предлагала поменяться квартирами — отдать свой дом золовке с детьми, а самой перебраться в однокомнатную квартиру к Вере Алексеевне.

— Вера Алексеевна, но это же моя квартира, — осторожно возразила Оля. — От бабушки досталась. Здесь вся моя жизнь, вещи, обстановка…

— Ну что ты, милая, — отмахнулась свекровь. — Не навсегда же. Временно, пока Настя на ноги встанет. Месяца три-четыре, не больше. Найдет работу, накопит денег на съемное жилье, и все вернется как было.

— А если не найдет за четыре месяца? — спросила Оля.

— Найдет обязательно, — уверенно ответила Вера Алексеевна. — Настя девочка ответственная, не будет сидеть сложа руки. К тому же я ей помогаю с поиском, связи задействую.

Оля молчала, обдумывая услышанное. Предложение свекрови казалось абсурдным — зачем хозяйке квартиры съезжать, чтобы освободить место для других людей? Даже если эти люди родственники мужа.

— Понимаю, что просьба необычная, — продолжила Вера Алексеевна, заметив замешательство невестки. — Но семья должна помогать друг другу в трудные времена. Настенька в отчаянном положении, дети страдают от тесноты, а у вас есть возможность протянуть руку помощи.

— Но почему именно я должна съезжать? — спросила Оля. — Это моя квартира, мой дом.

— Дорогая, ты же взрослая женщина, тебе легче приспособиться к новым условиям, — объяснила свекровь. — А детям нужна стабильность, привычная обстановка. К тому же ты весь день на работе, домой только вечером приходишь. А Насте с малышами дом нужен целый день.

Логика Веры Алексеевны поражала. Получалось, что именно поэтому, что Оля много работает и содержит собственную квартиру, женщина должна из этой квартиры съехать.

— А Андрей что об этом думает? — спросила Оля.

— С сыном уже говорила, — кивнула свекровь. — Андрюша согласился. Понимает, что сестре нужна помощь, а семья должна поддерживать друг друга. Хороший у меня мальчик, отзывчивый.

Оля сжала кулаки под столом. Значит, муж уже дал согласие на переселение, даже не обсудив это с женой. Опять решили за неё, не спросив мнения хозяйки квартиры.

— Вера Алексеевна, мне нужно подумать, — сказала Оля.

— Конечно, дорогая, думай, — согласилась свекровь. — Только долго не раздумывай. Настеньке срочно нужно решать вопрос с жильем, а детям стабильность необходима.

В этот момент в замке повернулись ключи. Андрей вернулся с работы. Муж вошел на кухню, поздоровался с матерью и поцеловал жену.

— Мам уже рассказала тебе о ситуации? — спросил Андрей, усаживаясь за стол.

— Рассказала, — кивнула Оля.

— Ну и как? Поможем Настьке? — муж говорил так, словно речь шла о незначительной услуге, а не о том, чтобы хозяйка съехала из собственной квартиры.

— Андрей, это серьезное решение, — начала Оля. — Нужно все обдумать…

— А что тут обдумывать? — удивился муж. — Сестра в беде, дети маются в тесноте, а у нас возможность помочь есть. Ты же не откажешь родной семье?

Оля посмотрела на мужа и поняла, что для Андрея вопрос уже решен. Мужчина не видел ничего странного в том, чтобы жена съехала из собственной квартиры ради удобства его сестры.

— Тем более что временно, — добавила Вера Алексеевна. — Не навсегда же. А ты у меня как дома будешь, не переживай.

— У вас раскладушка есть? — спросила Оля.

— Конечно, в чулане стоит, хорошая, удобная, — заверила свекровь. — Постелю в комнате, места хватит. Правда, телевизор один, но мы договоримся, когда кому смотреть.

Оля представила себе жизнь в однокомнатной квартире свекрови на раскладушке, без личного пространства, с необходимостью согласовывать каждый шаг с хозяйкой. После собственного дома, где можно было расслабиться и побыть в тишине, такая перспектива казалась кошмарной.

— Мне правда нужно подумать, — повторила Оля.

— Думай, конечно, — согласился Андрей. — Только учти, что Настя с детьми не могут долго ждать. Им срочно нужно нормальное жилье.

— А почему не поискать съемную квартиру для Насти? — предложила Оля.

— На что снимать? — возразила Вера Алексеевна. — У дочки денег нет, работы нет, алиментов не платят. Да и зачем тратиться на съем, когда есть семья, готовая помочь?

— Я могу помочь деньгами на первое время, — сказала Оля.

— Нет, что ты, — замахала руками свекровь. — Зачем тебе тратиться? Лучше временно поделиться жилплощадью. Это по-семейному, по-настоящему.

Разговор зашел в тупик. Для Веры Алексеевны и Андрея решение было очевидным и правильным, а возражения Оли казались эгоизмом и нежеланием помочь семье.

— Ладно, мам, дай Оле время подумать, — сказал наконец Андрей. — Завтра обсудим окончательно.

— Хорошо, — кивнула свекровь, собираясь уходить. — Только помни, Олечка, что семья — это святое. А Насте с детьми действительно тяжело сейчас.

После ухода Веры Алексеевны супруги остались наедине. Оля мыла посуду, а Андрей смотрел новости по телефону.

— Ты серьезно считаешь нормальным, что я должна съехать из своей квартиры? — спросила наконец Оля.

— Не съехать, а временно поменяться, — поправил муж. — Ну подумай сама — у Настьки двое детей, им место нужно, а мы вдвоем и в однокомнатной уместимся.

— У меня работа такая, что дома отдыхать нужно, — возразила Оля. — Весь день на ногах, руки устают. Мне тишина и покой необходимы.

— У мамы тихо, — заверил Андрей. — Соседи спокойные, никто не шумит.

— Андрей, это моя квартира! — не выдержала Оля. — Подарок от бабушки! Почему я должна из неё съезжать?

— Потому что мы семья, — ответил муж. — А семья помогает друг другу в трудные времена. Неужели тебе жалко помочь сестре и племянникам?

Оля поняла, что объяснить мужу свою позицию невозможно. Для Андрея семейная солидарность была важнее комфорта жены, а просьба матери — законом, не подлежащим обсуждению.

На следующий день, вернувшись с работы, Оля обнаружила в прихожей незнакомые детские куртки и сумки. Из гостиной доносились голоса и детский смех. Сердце женщины ухнуло — похоже, решение приняли без неё.

В гостиной на диване сидела Настя с четырехлетней Полиной на руках, а семилетний Максим играл на полу с игрушками. Рядом стояли коробки с вещами и детские чемоданчики.

— Привет, Оля! — радостно поздоровалась Настя. — Мама сказала, что ты согласилась нам помочь. Спасибо огромное, выручаешь очень!

Оля стояла на пороге собственной гостиной и смотрела на семейство, которое уже обживалось в доме. Настя выглядела уставшей, но довольной, дети радовались новому просторному жилищу, а их вещи были разложены так, словно переезд уже состоялся.

В прихожей женщина заметила детские куртки на крючках, где обычно висела рабочая одежда. Сумки с игрушками стояли у стены, коробки с вещами громоздились возле шкафа. Пространство, которое Оля обустраивала годами под себя, начали делить без её участия.

— А с чего это я должна освобождать свою квартиру ради вашей дочки? — спокойно сказала Оля, глядя на детские вещи в коридоре.

Настя подняла голову, не сразу поняв, к кому обращена фраза. В комнату вошла Вера Алексеевна с хозяйственной сумкой в руках.

— Олечка, ты пришла! — обрадовалась свекровь. — Вот и хорошо, поможешь Настеньке разложить вещи. Я уже прикинула, где лучше детскую кроватку поставить — в большой комнате у окна. Света много, детям полезно. А твои вещи можно будет перенести ко мне завтра.

Вера Алексеевна говорила так, словно все было окончательно решено и оставалось только выполнить технические детали переезда. Свекровь даже достала из сумки детское постельное белье и начала его разглядывать.

— А балкон освободим от твоих цветов, — продолжала планировать Вера Алексеевна. — Настеньке место нужно для сушки детских вещей. Цветы можно ко мне перевезти, у меня на подоконнике поместятся.

Оля молча слушала, как свекровь перекраивает её дом под нужды золовки и детей. Женщина говорила о квартире Оли так, словно это была общая семейная собственность, которой можно распоряжаться по необходимости.

Не сказав ни слова, Оля прошла в спальню и посмотрела на своё отражение в зеркале. Усталое лицо после рабочего дня, понимающие глаза человека, которого поставили перед фактом. Никто не спросил хозяйку квартиры, согласна ли она отдать дом другим людям. Все решили за неё, а женщина должна была покорно принять чужое решение.

В зеркале Оля увидела не жертву обстоятельств, а хозяйку собственного дома. Человека, который имеет право сказать «нет» даже родственникам мужа. Особенно родственникам мужа.

Вернувшись в прихожую, Оля обнаружила, что Вера Алексеевна уже развесила детские куртки в шкафу, а Настя укладывала игрушки в корзину возле дивана. Максим исследовал книжную полку, а Полина устроилась на ковре с куклой. Все выглядело так, словно семья жила здесь не первый день.

— Олечка, — обратилась к невестке свекровь, — завтра с утра собирай самое необходимое, а остальное постепенно перевезем. У меня машина на выходные свободна, Андрюша поможет вещи перетаскать.

— А где Андрей? — спросила Оля.

— Сын за продуктами пошел, — ответила Вера Алексеевна. — Решили детей покормить нормально, они весь день в дороге были, проголодались небось.

Оля взглянула на мужскую куртку, висящую в прихожей рядом с детскими вещами, взяла её и аккуратно сложила в спортивную сумку Андрея. Затем собрала мужские ботинки и тоже убрала в сумку. Движения были спокойными и методичными, без суеты и объяснений.

— Что ты делаешь? — удивилась Настя, заметив действия золовки.

Оля не ответила. Женщина прошла в спальню, достала из шкафа мужскую одежду и начала складывать в большую дорожную сумку. Рубашки, брюки, нижнее белье — все аккуратно упаковывалось для транспортировки.

— Олечка, ты чего собираешь? — встревожилась Вера Алексеевна, зайдя в спальню. — Не надо торопиться, завтра разберемся с переездом.

— Я ничего не собираю, — спокойно ответила Оля, застегивая сумку. — Это вещи Андрея.

— А зачем?

— Пусть живет с мамой, раз мамино мнение для мужа важнее мнения жены.

Свекровь растерялась, не ожидав такого поворота. Вера Алексеевна привыкла, что домочадцы соглашались с её планами после недолгих возражений, а тут невестка вела себя непредсказуемо.

— Олечка, что за глупости? — попыталась урезонить Вера Алексеевна. — Мы же все для семьи стараемся, чтобы Настеньке с детьми помочь.

— Помогайте, — кивнула Оля. — Только без моей квартиры.

— Но куда же им деваться?

— Не моя проблема.

Оля вынесла сумки в прихожую и поставила рядом с детскими вещами. В этот момент вернулся Андрей с пакетами продуктов. Муж увидел свои сумки у двери и недоуменно посмотрел на жену.

— Что это? — спросил Андрей.

— Твои вещи, — ответила Оля. — Можешь забирать.

— В каком смысле?

— В прямом. Твоя семья решила без меня, кто будет жить в моей квартире. Я тоже решила без вас — кто в ней жить не будет.

Андрей поставил пакеты на пол и растерянно посмотрел на мать. Вера Алексеевна пожала плечами, давая понять, что ситуация вышла из-под контроля.

— Оля, ты не можешь быть серьезной, — сказал муж. — Это же семья, дети…

— Дети — не мои, — отрезала Оля. — А семья — это когда спрашивают мнение, а не ставят перед фактом.

— Но мы же обсуждали вчера…

— Ты обсуждал со мной или со своей матерью? — перебила жена. — Потому что со мной никто ничего не обсуждал. Вы просто сообщили мне решение.

Настя поднялась с дивана, взяв на руки Полину. Золовка явно чувствовала напряжение и пыталась увести детей подальше от конфликта.

— Может, нам лучше уйти, пока вы разберетесь, — предложила Настя.

— Правильно, — согласилась Оля. — Уходите. И больше без приглашения не приходите.

— Олечка, опомнись! — возмутилась Вера Алексеевна. — Что за эгоизм? Детей на улицу выгоняешь!

— Я никого не выгоняю, — спокойно ответила Оля. — Я просто не пускаю в свой дом людей, которые считают его своим.

— Но это же временно! — попыталась убедить свекровь.

— Нет, не временно, — возразила Оля. — Потому что через четыре месяца появится новая причина, почему Настя не может съехать. То работу не найдет, то денег не накопит, то детям привыкать к новому месту тяжело. А я должна буду жить у вас на раскладушке годами.

Андрей стоял посреди прихожей, опустив плечи. Муж понимал, что перешел черту, поставив мнение матери выше интересов жены. Слишком поздно было что-то исправлять — Оля уже приняла решение.

— Оль, давай поговорим спокойно, — попробовал муж. — Может, найдем компромисс.

— Какой компромисс? — удивилась жена. — Я немножко беременна? Или квартира немножко моя?

Гости с детьми замолкли, чувствуя, что семейный сценарий пошел совсем не по плану. Хозяйка дома не поддалась на уговоры и эмоциональное давление, а четко обозначила свои границы.

— Мам, может, действительно поищем другой вариант, — неуверенно сказала Настя. — Не хочу быть причиной семейных проблем.

— Никаких проблем нет, — отрезала Вера Алексеевна. — Есть одна эгоистка, которая не хочет помочь родным.

— Есть одна хозяйка, которая не хочет отдавать свой дом чужим людям, — парировала Оля.

— Мы не чужие! — возмутилась свекровь.

— Для меня — чужие, — спокойно ответила Оля. — Потому что родные люди не решают за других, где и как тем жить.

Вера Алексеевна собрала детские вещи, бормоча что-то о неблагодарности и черствости. Настя молча одевала детей, избегая смотреть на золовку. Максим и Полина послушно давались в руки взрослых, не понимая, почему нужно снова куда-то ехать.

— Андрей, твои сумки, — напомнила Оля мужу.

— Я останусь, мы все обсудим, — попытался муж.

— Обсуждать нечего, — отрезала жена. — Либо ты со мной, либо с мамой. Среднего не дано.

— Это ультиматум?

— Это выбор.

Андрей взял сумки и медленно направился к двери. Муж сделал свой выбор еще вчера, когда согласился на материнский план без обсуждения с женой.

— Оля, ты пожалеешь об этом, — сказала на прощание Вера Алексеевна.

— Сомневаюсь, — ответила хозяйка квартиры.

Дверь закрылась за семейством. Оля осталась одна в собственном доме — впервые за два дня по-настоящему одна. В квартире стояла тишина, нарушаемая только тиканьем часов на кухне.

Женщина прошла по комнатам, возвращая вещи на свои места. Убрала детские игрушки в пакет, который забыли гости. Проветрила помещение, заварила себе чай.

Оля не знала, вернется ли Андрей, попросит ли прощения, поймет ли свою ошибку. Но одно знала точно — больше никто не будет принимать решения за неё в её собственном доме. Квартира осталась за хозяйкой, но без лишних жильцов, чужих решений и навязанных семейных обязательств.

— Ксюша! Ксюшенька! Открывай скорее!

Оксана рывком села в постели, щурясь от яркого утреннего света. Часы показывали шесть утра. За окном раздавались радостные крики и стук в дверь.

— Витя, твоя мама что ли? — прошептала она, толкая мужа в плечо.

— Не может быть, — пробормотал тот, не открывая глаз. — Мы же не договаривались.

— Ну что, мы приехали, встречайте! Ксюша! Да что же ты не слышишь! Мы тут с чемоданами стоим!

Оксана вскочила и, накинув халат, побежала к двери. На пороге стояла Марина Андреевна с огромной сумкой через плечо, а за ней виднелся Роман Романович с двумя чемоданами.

— Что случилось? Вы что здесь делаете? — растерянно спросила Оксана.

— Как что? — удивилась свекровь, проталкиваясь мимо невестки в дом. — Приехали к вам на дачу! Лето же началось! Рома, заноси вещи быстрее.

— Но мы же не договаривались… Марина Андреевна, вы хотя бы предупредить могли!

— Ой, Ксюша, не выдумывай! Какие церемонии с родными! — махнула рукой свекровь, уже осматривая комнату. — Ну и запущенность же тут у вас! Роман Романович, смотри, какая пыль на подоконниках!

— Меня зовут Оксана, — тихо, но твердо произнесла хозяйка дома.

— Да что ты говоришь такое! — рассмеялась Марина Андреевна. — Ксюша и Оксана — это одно и то же! Не спорь со мной, милая, не доросла еще!

В этот момент появился заспанный Витя в трусах и майке.

— Мам, пап! А что вы тут делаете?

— Сынок! — бросилась к нему Марина Андреевна. — Как ты похудел! Наверное, Ксюша плохо кормит тебя!

— Мама, причем тут… — начал было Витя, но свекровь его перебила.

— Роман Романович, неси чемоданы в ту комнату, — указала она на спальню супругов. — Там и поселимся.

— Постойте! — возмутилась Оксана. — Это наша спальня!

— Ну и что? Мы же старшие, нам положено! А вы молодые, на диване поспите. Не развалитесь!

Роман Романович неловко переминался с ноги на ногу, держа чемоданы.

— Может, мы в гостиной устроимся? — предложил он неуверенно.

— Никаких гостиных! — отрезала жена. — В нашем возрасте на диванах не спят! Ксюша, помоги-ка нам разложить вещи.

— Я не Ксюша! — выпалила Оксана. — Меня зовут Оксана! О-кса-на! Сколько раз повторять!

Марина Андреевна остановилась и внимательно посмотрела на невестку.

— Слушай, милая, не начинай мне тут спектакли разводить! Ксюша — это сокращение от Оксаны. Я лучше знаю, как тебя звать!

— Но это совершенно другое имя! Ксения и Оксана — разные имена!

— Ерунда какая! — отмахнулась свекровь. — Витя, объясни своей жене, что старших надо слушаться!

Витя беспомощно развел руками.

— Слушайте, может, пойдем завтракать? А там разберемся…

— Вот видишь, — довольно кивнула Марина Андреевна. — Сын меня понимает. А ты, Ксюша, не вредничай!

Оксана сжала кулаки и направилась на кухню. Она чувствовала, как закипает внутри, но сдерживалась изо всех сил.

На кухне свекровь сразу же принялась командовать.

— Роман Романович, садись за стол! Ксюша, где у вас тут крупы? Сейчас кашу сварю, как положено! Витя выглядит худым!

— У нас есть хлопья, йогурт… — начала Оксана.

— Какие хлопья! — фыркнула Марина Андреевна. — Это не еда! Нормальный завтрак нужен! Где сковородки?

Не дожидаясь ответа, свекровь принялась распахивать шкафчики.

— Господи, какой беспорядок! Ксюша, ты совсем не умеешь хозяйство вести!

— Оксана, — упрямо повторила хозяйка дома.

— Ксюша, не упрямься! — прикрикнула на нее Марина Андреевна. — И вообще, займись лучше делом, а не споры разводи!

Витя, видя, что назревает скандал, поспешно вмешался.

— Мам, а долго вы у нас погостите?

— Да мы не в гости, сынок! — радостно объявила мать. — Мы на все лето приехали! Как узнали, что у Ксюши дача появилась, сразу решили — надо помочь обустроить все как следует!

У Оксаны перехватило дыхание.

— Как это на все лето?

— А как же еще! — удивилась свекровь. — Дача же семейная теперь! Будем вместе отдыхать, огород разведем, соседей познакомим с нормальными людьми!

— Но это моя дача! — не выдержала Оксана. — Мне ее тетя оставила!

— Тетя, не тетя — какая разница! — отмахнулась Марина Андреевна. — Ты же замужем за моим сыном! Значит, и дача семейная!

В дверь постучали. Витя поспешил открыть, благодарный за любую возможность прервать нарастающий конфликт.

На пороге стояла женщина лет шестидесяти в спортивном костюме.

— Здравствуйте! Я Тамара Ивановна, председатель правления нашего кооператива. Услышала голоса, решила познакомиться с новыми дачниками!

— Проходите, проходите! — радостно воскликнула Марина Андреевна, выталкивая Витю. — Марина Андреевна меня зовут! А это мой муж Роман Романович. Мы теперь здесь жить будем!

Тамара Ивановна с любопытством оглядела собравшихся.

— А вы, значит, новые хозяева?

— Да нет же! — не выдержала Оксана. — Я хозяйка! Оксана. Это мои свекор со свекровью…

— Ксюша у нас скромная, — перебила ее Марина Андреевна. — Невестка наша. А мы, конечно, главные тут! Опыт у нас есть дачный!

Тамара Ивановна кивнула с пониманием.

— Ясно. Ну что ж, добро пожаловать! У нас тут дружный коллектив. Надеюсь, и вы приживетесь!

— Обязательно! — заверила свекровь. — Мы люди общительные! Правда, Ксюша у нас замкнутая немного, но ничего, переделаем!

Оксана почувствовала, как щеки горят от возмущения, но промолчала.

После ухода председателя Марина Андреевна принялась за обустройство с новой силой.

— Роман Романович, иди вещи разбирай! А ты, Ксюша, покажи, где тут у вас что лежит. Сейчас наведем порядок настоящий!

— Может, сначала обсудим, как мы будем жить? — робко предложила Оксана.

— Что тут обсуждать! — удивилась свекровь. — Живем и живем! Я с утра в огород, ты дом приведешь в порядок, мужчины что-нибудь полезное делать будут. Все просто!

— Но у меня свои планы на лето…

— Какие планы! — рассмеялась Марина Андреевна. — Ты же замужняя женщина! Твои планы — это семья и дом! А я тебя научу, как правильно хозяйство вести!

Витя неловко кашлянул.

— Мам, может, не стоит сразу так категорично…

— Витенька, ты что, против того, чтобы твоя жена научилась готовить как следует? — с укором спросила мать. — Посмотри, как она худая! Небось, одними бутербродами кормит!

— Я нормально готовлю! — возмутилась Оксана.

— Ну конечно! — иронично протянула свекровь. — Эти ваши салатики из банок — это разве еда? Нет, милая, я тебя научу готовить по-настоящему!

В этот момент снова постучали в дверь. На этот раз пришли соседи — мужчина лет пятидесяти с доброжелательным лицом и его жена, полная приветливая женщина.

— Добро пожаловать! — сказал мужчина. — Я Николай Петрович, а это моя жена Елена Васильевна. Мы в соседнем доме живем.

— Очень приятно! — расплылась в улыбке Марина Андреевна. — Марина Андреевна! А это наша Ксюша, невестка!

— Оксана, — поправила хозяйка дома, протягивая руку соседям.

— Ой, не обращайте внимания! — весело рассмеялась свекровь. — Она у нас характерная! Ксюша и есть Ксюша!

Елена Васильевна сочувственно посмотрела на Оксану.

— А мы хотели предложить, — начал Николай Петрович, — может, объединимся на лето? У нас тут традиция — общий огород разбиваем, по выходным вместе отдыхаем…

— Замечательная идея! — тут же подхватила Марина Андреевна. — Мы очень общительные люди! Правда, Роман Романович?

Свекор молча кивнул.

— А что скажете вы? — обратилась Елена Васильевна к Оксане.

— Я… — начала та, но свекровь ее опередила.

— Ксюша только за! Она у нас послушная! Вот увидите, как мы тут все обустроим!

После ухода соседей Оксана не выдержала.

— Марина Андреевна, нам нужно поговорить серьезно!

— О чем это? — удивилась свекровь, перебирая вещи в чемодане.

— Вы не можете просто так вселиться ко мне и решать, как мне жить!

— Как это не могу? — возмутилась та. — Я мать твоего мужа! У меня есть все права!

— Но дача моя!

— Дача семейная! — отрезала Марина Андреевна. — И потом, кто тебя воспитывать будет? Видишь, какая ты невежливая выросла — старших не уважаешь!

Витя встал между ними.

— Девочки, ну что вы ссоритесь…

— Какие девочки! — взвилась Оксана. — Я взрослая женщина! И дом этот мой!

— Ксюша, не кричи на свекровь! — строго сказал Витя. — Мама хочет как лучше!

— Вот видишь! — торжествующе произнесла Марина Андреевна. — Сын меня понимает! А ты, Ксюша, просто избалованная!

Оксана почувствовала, что сейчас взорвется.

— Меня зовут Оксана! О-кса-на! Почему это так сложно запомнить?

— Потому что я так хочу! — отрезала свекровь. — И не тебе мне указывать! Я старше, значит, мне виднее!

— Это мой дом! — закричала Оксана.

— Наш дом! — поправила ее Марина Андреевна. — Семейный! И я здесь хозяйка по старшинству!

Роман Романович неловко покашлял.

— Может, не стоит так горячиться…

— Роман Романович, ты не вмешивайся! — прикрикнула на него жена. — Мужское это дело или женское?

Свекор покорно замолчал.

— Витя! — обратилась Оксана к мужу. — Скажи что-нибудь!

— А что я скажу? — развел руками тот. — Мама приехала отдохнуть, ты не хочешь… Найдите компромисс!

— Какой компромисс? — не понимала Оксана.

— Ну… поживите немного вместе, может, привыкнете друг к другу…

Марина Андреевна довольно кивнула.

— Вот и умница, сынок! Ксюша просто к хорошему не привыкла! Ничего, научится!

Остаток дня прошел в напряженной атмосфере. Свекровь методично обследовала весь дом, давая советы и критикуя все подряд.

— Ксюша, эти занавески надо поменять! Совсем не подходят к интерьеру!

— Здесь обои надо переклеить!

— А посуда у вас какая-то дешевая!

К вечеру Оксана была на грани нервного срыва. Когда Марина Андреевна объявила, что завтра они пойдут в магазин покупать «нормальные продукты», терпение лопнуло окончательно.

— Все! — закричала она. — Хватит! Это мой дом, и я сама решаю, что тут покупать!

— Ой-ой-ой! — покачала головой свекровь. — Совсем распустилась! Витя, ты видишь, как твоя жена с матерью разговаривает?

— Оксан, ну успокойся… — попросил муж.

— Успокойся! — передразнила его жена. — А ты что, не видишь, что происходит? Твоя мать захватила наш дом!

— Захватила! — рассмеялась Марина Андреевна. — Вот хохма! Мать к сыну приехала — и это захват!

— Я не хочу, чтобы вы тут жили! — выпалила Оксана.

В доме воцарилась тишина. Марина Андреевна медленно повернулась к невестке.

— Что ты сказала?

— Я сказала, что не хочу, чтобы вы здесь жили! — повторила Оксана, уже не в силах остановиться. — Это мой дом, моя дача! И я решаю, кого сюда пускать!

— Роман Романович! — воскликнула свекровь. — Ты слышишь? Она нас из дома выгоняет!

— Витя! — обратилась она к сыну. — Ты это так оставишь?

Витя растерянно мотал головой.

— Ну… может, правда, стоило предупредить…

— Витя! — ахнула мать. — Ты на чьей стороне?

— Я ни на чьей… Просто…

— Просто ты тряпка! — не выдержала Оксана. — Не можешь защитить свою жену!

— Ксюша! — возмутилась Марина Андреевна. — Как ты смеешь так говорить о муже!

— Не смей меня Ксюшей называть! — закричала Оксана. — Сколько можно повторять!

— Буду называть, как хочу! — отрезала свекровь. — Не тебе мне диктовать!

— Тогда я не буду откликаться!

— Как это не будешь?

— А вот так! Зовите Ксюшей — не услышите ответа!

Марина Андреевна презрительно фыркнула.

— Ну и не надо! Обойдемся без твоих ответов!

Следующие несколько дней прошли в холодной войне. Марина Андреевна демонстративно обращалась к невестке только «Ксюша», а та, верная своему слову, не реагировала. Это приводило свекровь в бешенство.

— Роман Романович, ты видишь, какая она невоспитанная? — жаловалась она мужу. — Старшая в доме к ней обращается, а она носом воротит!

— Может, все-таки по имени ее звать? — робко предложил свекор.

— Никогда! — отрезала жена. — Пусть учится уважать старших!

Ситуация осложнилась, когда свекровь начала активно общаться с соседями и представлять себя полноправной хозяйкой.

— Да, мы с Романом Романовичем теперь тут живем, — рассказывала она Елене Васильевне через забор. — Ксюша у нас молодая, неопытная, без присмотра не справится!

— А где же сама хозяйка? — поинтересовалась соседка.

— Да в доме где-то ходит, дуется, — махнула рукой Марина Андреевна. — Характер у нее сложный!

Оксана, услышав этот разговор из окна, чуть не задохнулась от возмущения.

Кульминация наступила в субботу, когда соседи пришли обсуждать планы общего огорода. Марина Андреевна встретила их как полноправная хозяйка.

— Проходите, проходите! — радушно приглашала она. — Сейчас обсудим все детали!

— А Оксана где? — спросила Елена Васильевна.

— Ксюша в доме где-то, — небрежно отмахнулась свекровь. — Не до огорода ей, видите ли! Избалованная очень!

В этот момент в комнату вошла Оксана.

— Добрый день, — поздоровалась она с соседями.

— Ксюша! — обратилась к ней Марина Андреевна. — Мы тут огород планируем! Ты, конечно, участвовать не будешь, но послушать можешь!

— Почему это я не буду участвовать? — удивилась Оксана.

— А потому что ты огородом заниматься не умеешь! — объяснила свекровь. — Лучше в доме порядок наведи!

— Простите, — обратилась Оксана к соседям, — но я хозяйка этой дачи. И решения по поводу огорода принимаю я!

— Хозяйка! — рассмеялась Марина Андреевна. — Вот придумала! Мы тут старшие, значит, и хозяева!

Николай Петрович неловко покашлял.

— Извините, а кто все-таки… того… официальный владелец?

— Я, — твердо сказала Оксана. — Дача досталась мне в наследство от тети!

— Ну и что с того? — отмахнулась Марина Андреевна. — Замужняя женщина не может быть самостоятельной! Мужчины в семье главные!

— Но участок оформлен на меня! — возразила Оксана.

— Формальности! — презрительно произнесла свекровь. — Главное — кто опыт имеет! А опыт у меня!

Соседи переглянулись.

— Может, вам стоит между собой сначала договориться? — предложила Елена Васильевна.

— Не о чем договариваться! — заявила Марина Андреевна. — Ксюша должна быть благодарна, что мы ей помогаем! В ее возрасте я уже три огорода вела!

— Меня зовут Оксана! — в очередной раз поправила хозяйка дома.

— Ксюша и есть Ксюша! Хватит выпендриваться! — рявкнула свекровь.

— Это разные имена! — не выдержала Оксана. — Ксения и Оксана — совершенно разные имена!

— Да что ты понимаешь! — махнула рукой Марина Андреевна. — Я сорок лет замужем, мне виднее!

— При чем тут сорок лет замужества? — не понимала Оксана.

— При том, что я опытнее! — объяснила свекровь. — И вообще, хватит мне возражать! Совсем обнаглела!

Соседи поспешно попрощались, оставив семью разбираться самостоятельно.

После их ухода Оксана не выдержала.

— Все! Хватит! — закричала она. — Завтра же меняю замки!

— Что? — ахнула Марина Андреевна.

— Меняю замки! И больше никого не пускаю без разрешения!

— Роман Романович! — воззвала свекровь к мужу. — Ты слышишь? Она нас из дома выгоняет!

— Из своего дома! — уточнила Оксана.

— Витя! — позвала мать сына. — Ты это допустишь?

Витя вышел из ванной, вытирая лицо полотенцем.

— А что случилось?

— Твоя жена родителей из дома выгоняет! — пожаловалась мать.

— Оксан, ну что ты… — начал было муж.

— Что я? — взвилась жена. — Твоя мать захватила мой дом! Командует тут, как хозяйка! Меня по чужому имени называет! А ты молчишь!

— Но она же мама…

— А я кто? — не понимала Оксана. — Я твоя жена или нет?

Витя растерянно мотал головой.

— Конечно, жена… Но и мама тоже…

— Выбирай! — поставила ультиматум Оксана. — Либо ты на моей стороне, либо я уезжаю отсюда!

— Уезжай! — вдруг сказала Марина Андреевна. — И не возвращайся! Сыну лучше без такой жены будет!

— Мам! — ахнул Витя.

— А что мам? — не сдавалась та. — Видишь, какая она неуважительная? Старших не слушается, скандалы устраивает! Нет, такая невестка нам не нужна!

Оксана почувствовала, как внутри все похолодело.

— Хорошо, — тихо сказала она. — Тогда я действительно уеду. Но дача остается моей!

— Как это твоей? — возмутилась свекровь.

— А так! Документы на меня оформлены! И распоряжаться буду я!

Марина Андреевна растерялась.

— Но… но мы же уже всем соседям сказали, что здесь жить будем!

— Это ваши проблемы! — отрезала Оксана.

Роман Романович, молчавший все это время, вдруг заговорил.

— Марина, может, хватит? Домой поедем?

— Никуда не поедем! — отрезала жена. — Не дождется! Я ей покажу, как старших не уважать!

— Но дача-то не наша…

— А мне все равно! — заявила Марина Андреевна. — Пусть хоть к прокурору идет! Я отсюда не уйду!

На следующий день Оксана действительно поменяла замки. Когда свекровь обнаружила это, скандал разгорелся с новой силой.

— Ксюша! — колотила она в дверь. — Открывай немедленно!

— Зовите по имени! — отвечала изнутри Оксана.

— Не дождешься! Ксюша и есть Ксюша!

— Тогда не открою!

Марина Андреевна металась по двору, не зная, что предпринять.

— Роман Романович! Сделай что-нибудь!

— А что я могу сделать? — развел руками муж. — Дача не наша…

— Как не наша? А сын? А семья?

— Но участок-то на нее оформлен…

Свекровь в бешенстве побежала к соседям.

— Елена Васильевна! — кричала она через забор. — Вы видите, что творится? Невестка родителей мужа из дома выгнала!

— Да что вы говорите! — ахнула соседка.

— Вот так! Замки поменяла! Совсем совесть потеряла!

— А что Витя?

— А Витя под каблуком у нее! — пожаловалась Марина Андреевна. — Слова сказать не может!

Вскоре весь дачный поселок гудел от обсуждений семейного скандала. Мнения разделились: одни сочувствовали «бедной свекрови», которую «неблагодарная невестка выгнала из дома», другие считали, что «молодые имеют право на личную жизнь».

Тамара Ивановна, председатель правления, решила вмешаться.

— Послушайте, — обратилась она к Марине Андреевне, — а документы на участок у кого?

— У Ксюши, — неохотно признала та.

— Ну тогда… она и хозяйка, — развела руками председатель.

— Какая хозяйка! — возмутилась свекровь. — Она же молодая! Неопытная! Без старших никуда!

— Но закон есть закон, — твердо сказала Тамара Ивановна.

Марина Андреевна поняла, что официально ей не выиграть, и решила действовать по-другому. Она принялась настраивать против Оксаны всех соседей, рассказывая им о «неблагодарности современной молодежи».

— Представляете, — жаловалась она Николаю Петровичу, — мы к ней с добром, помочь хотели, а она нас как собак выгнала! И ведь не стесняется! Старших людей на улице оставила!

— Ну, дача-то все-таки ее… — неуверенно заметил сосед.

— Да что вы говорите! — замахала руками Марина Андреевна. — Какая разница, чья дача! Семья должна быть вместе! А она что делает? Раскол устраивает!

Постепенно часть соседей действительно стала смотреть на Оксану косо. Особенно те, кто постарше, — они привыкли к другим порядкам, когда старшие в семье имели непререкаемый авторитет.

Галина Сергеевна из дома напротив каждый день подходила к забору и укоризненно качала головой, глядя на окна Оксаны.

— Эх, молодежь пошла какая, — вздыхала она. — В наше время такого не было!

Витя метался между женой и матерью, пытаясь всех примирить, но только усугублял ситуацию.

— Оксан, ну подумай сама, — упрашивал он жену, — мама ведь не со зла! Она просто привыкла командовать!

— А я привыкла, чтобы меня называли по имени! — отвечала Оксана. — Это так сложно понять?

— Но она же старше…

— Возраст не дает права на хамство! — не сдавалась жена.

— Ну хорошо, хорошо… А может, мы компромисс какой найдем?

— Какой компромисс? Она даже извиниться не хочет!

И правда, Марина Андреевна не собиралась просить прощения. Наоборот, она считала себя пострадавшей стороной.

— Роман Романович, — говорила она мужу, расхаживая по двору, — ты посмотри, до чего дошло! Сноха свекровь за дверь выставила! А в наше время за такое из семьи исключали!

— Марина, может, все-таки домой поедем? — робко предложил свекор. — Чего мы тут мучаемся?

— Ни за что! — отрезала жена. — Пусть знает, что старших надо уважать! Я ей устрою такую жизнь, что сама попросится на коленях!

Но Оксана не просилась. Она методично обходила участок, поливала цветы, приводила в порядок грядки. Соседи наблюдали за ней с любопытством, некоторые даже здоровались, но большинство держались отстраненно.

Особенно активно против Оксаны настраивала соседей Галина Сергеевна.

— Вы видели, как она гордо голову держит? — шептала она Елене Васильевне. — Будто ничего не случилось! А родители мужа во дворе мотаются!

— Но ведь дача действительно ее…

— Ну и что с того! — отмахнулась Галина Сергеевна. — Семья важнее! А она эгоистка!

Через неделю произошел новый инцидент. К Оксане приехал местный мастер Сергей — чинить водопровод. Марина Андреевна тут же подскочила к нему.

— Молодой человек, а вы к кому?

— К хозяйке, — ответил тот. — Трубы чинить.

— Так я и есть хозяйка! — заявила свекровь. — Марина Андреевна!

— А документы на участок у вас есть? — спросил мастер.

Марина Андреевна растерялась.

— Какие документы… Я мать хозяина!

— Понятно, — кивнул Сергей. — А где сам хозяин?

— На работе! Но я вам все объясню, что делать надо!

В этот момент к калитке подошла Оксана.

— Сергей Иванович? Проходите, я вам покажу, где проблема!

— Ксюша! — окликнула ее свекровь. — Я уже все объяснила мастеру!

Оксана даже не обернулась. Мастер недоуменно посмотрел на Марину Андреевну.

— Так кто все-таки хозяйка?

— Я! — одновременно ответили обе женщины.

Сергей почесал затылок.

— А документы кто покажет?

— Я покажу, — сказала Оксана и повела мастера в дом.

Марина Андреевна осталась во дворе, кипя от злости.

— Роман Романович! — позвала она мужа. — Ты видишь, что творится? Она меня при чужих людях позорит!

— Марина, ну хватит уже, — устало сказал свекор. — Поехали домой!

— Никуда не поеду! — упрямилась жена. — Не дождется она!

Вечером того же дня к дому подъехала машина Вити. Он вышел усталый, измученный.

— Мам, пап, что вы все еще здесь делаете?

— А куда нам деваться? — всплеснула руками Марина Андреевна. — Твоя жена нас из дома выгнала!

— Но ведь дача не наша…

— Витя! — возмутилась мать. — И ты туда же! Неужели не понимаешь — Ксюша нас специально унижает!

— Мам, ее Оксаной зовут…

— Ксюша! — отрезала свекровь. — И не спорь со мной!

Витя тяжело вздохнул и пошел к дому. Оксана встретила его на пороге.

— Решил что-нибудь? — спросила она.

— Оксан, ну что мне делать? — развел руками муж. — Мама не уходит, ты не уступаешь…

— А что я должна уступить? — удивилась жена. — Право называться своим именем?

— Ну это же мелочь…

— Для тебя мелочь! А для меня принципиальный вопрос!

— Но мама старше…

— Это не дает ей права хамить! — возмутилась Оксана. — Понимаешь, Витя, если ты не встанешь на мою сторону, я серьезно подумаю о нашем браке!

Витя побледнел.

— Ты что, разводиться хочешь?

— Я хочу, чтобы муж меня защищал! А не искал компромиссы с теми, кто меня оскорбляет!

— Но она же не со зла…

— Мне все равно, со зла или нет! — отрезала Оксана. — Я устала терпеть!

На следующий день ситуация достигла апогея. Марина Андреевна решила устроить «народный суд» и собрала всех соседей во дворе.

— Люди добрые! — обратилась она к собравшимся. — Посудите сами — правильно ли поступает невестка со свекровью?

— А что случилось? — спросила Тамара Ивановна.

— Да она нас из дома выгнала! — пожаловалась Марина Андреевна. — Родителей мужа! Представляете?

— Но дача ведь не ваша, — заметил Николай Петрович.

— Да какая разница! — замахала руками свекровь. — Семья должна быть вместе! А она что делает? Старших не уважает!

— А может, вы что-то не так сделали? — осторожно предположила Елена Васильевна.

— Что я не так сделала? — возмутилась Марина Андреевна. — Приехала к сыну! Помочь хотела! А она мне: уходите, не хочу вас видеть!

В этот момент из дома вышла Оксана. Увидев собравшихся соседей, она остановилась.

— Ксюша! — тут же окликнула ее свекровь. — Иди сюда! Объясни людям, почему ты родителей мужа из дома выгнала!

Оксана молча стояла у крыльца.

— Слышишь, Ксюша? — повысила голос Марина Андреевна. — Или ты совсем глухая стала?

— Меня зовут Оксана, — спокойно сказала хозяйка дома.

— Вот видите! — торжествующе обратилась свекровь к соседям. — Даже при людях спорит со старшими! Совсем обнаглела!

— Марина Андреевна, — обратилась к ней Тамара Ивановна, — а как вы дочь зовете? По имени или как вам захочется?

— Причем тут дочь? — не поняла та.

— А при том, что каждый человек имеет право называться своим именем, — объяснила председатель.

— Ну и что с того! — отмахнулась Марина Андреевна. — Ксюша — это сокращение от Оксаны!

— Нет, — возразила Тамара Ивановна. — Ксюша — это от Ксении. А от Оксаны будет Оксанка или просто Оксана.

Марина Андреевна растерялась на секунду, но быстро взяла себя в руки.

— Да что вы все умничаете! — рассердилась она. — Я сорок лет замужем, мне виднее!

— При чем тут сорок лет замужества? — не понимала председатель.

— При том, что я опытнее! — объяснила свекровь. — И вообще, не в именах дело! Дело в том, что она старших не уважает!

— А вы ее уважаете? — неожиданно спросила Елена Васильевна.

— Как это я не уважаю? — возмутилась Марина Андреевна.

— Ну, называете по чужому имени, распоряжаетесь в ее доме без разрешения…

— Так она же младшая! — не понимала свекровь. — Младшие должны слушаться!

— Она взрослая женщина, — заметил Николай Петрович.

— Ну и что с того! — отмахнулась Марина Андреевна. — Для меня она всегда будет младшей!

Соседи переглянулись. Многие начали понимать, что проблема не только в Оксане.

— Может, вам действительно стоит найти компромисс? — предложила Тамара Ивановна.

— Какой компромисс! — вспылила Марина Андреевна. — Это она должна извиниться! Старших попросить прощения!

— За что извиниться? — спросила Оксана.

— За неуважение! За грубость! За то, что родителей мужа из дома выгнала!

— Я никого не выгоняла, — спокойно ответила Оксана. — Я просто не хочу жить с людьми, которые меня не уважают.

— Как это не уважаю? — ахнула свекровь.

— Называете меня чужим именем, распоряжаетесь в моем доме, игнорируете мои просьбы…

— Да что ты выдумываешь! — отмахнулась Марина Андреевна. — Все нормально делаю!

— Нет, не нормально, — твердо сказала Оксана.

— Ксюша, хватит упрямиться! — рассердилась свекровь.

— Вот видите? — обратилась Оксана к соседям. — Она опять называет меня чужим именем!

Соседи молчали. Ситуация была неловкой для всех.

— Ладно, — сказала наконец Тамара Ивановна, — это семейное дело. Вам самим разбираться надо.

Народное собрание разошлось, оставив конфликтующие стороны один на один.

— Вот видишь! — торжествующе сказала Марина Андреевна Оксане. — Даже соседи понимают, что ты неправа!

— Никто ничего не понимает, — устало ответила Оксана. — Просто не хотят вмешиваться.

— Потому что ты неправа! — настаивала свекровь.

— Нет, потому что вы упрямая и не хотите признавать ошибки!

— Какие ошибки? Я все правильно делаю!

В разговор вмешался Роман Романович.

— Марина, может, хватит? Домой поедем?

— Никуда не поедем! — отрезала жена. — Пока эта особа не извинится!

— Я не буду извиняться, — спокойно сказала Оксана. — Потому что ничего плохого не делала.

— Как не делала? — возмутилась Марина Андреевна. — Родителей мужа из дома выгнала!

— Из своего дома, — поправила Оксана.

— Семейного дома!

— Моего дома! И я решаю, кого сюда пускать!

— Ну и характер! — покачала головой свекровь. — Совсем распустилась!

Вечером приехал Витя. Родители сразу набросились на него с жалобами.

— Сынок, — причитала Марина Андреевна, — ты посмотри, что твоя жена творит! Совсем от рук отбилась!

— Витя, — обратилась к мужу Оксана, — я последний раз спрашиваю: на чьей ты стороне?

— Оксан, ну что за вопросы… — начал было тот.

— Отвечай прямо: на чьей стороне?

Витя мучительно соображал. С одной стороны — мать, которая его родила и воспитала. С другой — жена, с которой он собирался жить всю жизнь.

— Я… я за справедливость, — наконец выдавил он.

— Это не ответ, — холодно сказала Оксана.

— Но что мне делать? — взмолился Витя. — Мама не уступает, ты не уступаешь…

— Я и не собираюсь уступать! — заявила Марина Андреевна. — Пусть эта особа извинится!

— За что? — спросила Оксана.

— За все! За неуважение, за грубость, за то, что старших не слушается!

— Я никого не оскорбляла и не грубила, — спокойно ответила Оксана. — Я просто защищаю свои права.

— Какие права? — фыркнула свекровь. — Ты замужняя женщина! У тебя нет никаких прав!

— Есть! — твердо сказала Оксана. — И одно из них — право называться своим именем!

— Ксюша и есть твое имя!

— Нет!

— Да!

— Хватит! — не выдержал Витя. — Надоело слушать эти споры!

— Тогда реши наконец! — потребовала жена. — Либо ты заставляешь мать называть меня по имени, либо я уезжаю!

— А я не буду! — заявила Марина Андреевна. — Хоть убей — не буду!

— Почему? — не понимала Оксана.

— Потому что не хочу! — отрезала свекровь. — Мое право!

— Нет, не ваше! У вас нет права оскорблять людей!

— Да кого я оскорбляю! — возмутилась Марина Андреевна. — Ксюшей назвала — и оскорбление!

— Для меня это оскорбление!

— Ну и зря! Чувствительная больно!

— Мама, — вмешался Витя, — может, действительно стоит…

— Не стоит! — перебила его мать. — Я принципиальная! Не буду потакать капризам!

— Это не каприз! — возразила Оксана.

— Каприз! — настаивала свекровь. — И я ему потакать не буду!

Спор мог продолжаться до бесконечности, но Роман Романович вдруг встал.

— Все, — сказал он устало. — Марина, собирайся. Едем домой.

— Никуда не поеду! — упрямилась жена.

— Поедешь, — твердо сказал муж. — Надоело мне этот цирк смотреть!

— Роман Романович! — ахнула Марина Андреевна. — Ты что, против меня?

— Я за здравый смысл! — ответил свекор. — Дача не наша, хозяйка не хочет нас видеть — едем домой!

— Я не хочу! — заупрямилась Марина Андреевна.

— А мне все равно, чего ты хочешь! — рассердился муж. — Собирайся!

Впервые за много лет Роман Романович проявил характер. Марина Андреевна растерялась — она не ожидала такого поворота.

— Но… но как же принципы? — слабо возразила она.

— Какие принципы? — фыркнул муж. — Упрямство твое!

— Я не упрямая! Я правильно поступаю!

— Неправильно! — отрезал свекор. — Человека по чужому имени называешь — это неправильно!

Марина Андреевна ошарашенно посмотрела на мужа.

— Ты… ты на ее стороне?

— Я на стороне справедливости! — ответил Роман Романович. — Собирайся, говорю!

Но свекровь не сдавалась.

— Нет! — заявила она. — Пока эта особа не извинится — никуда не поеду!

— Тогда я поеду один! — пригрозил муж.

— Езжай! — отмахнулась Марина Андреевна. — А я останусь!

— Где останешься? — удивился Роман Романович.

— Здесь! Во дворе! Пусть вся улица видит, как невестка со свекровью поступает!

— Мама, ну что ты! — ужаснулся Витя.

— А что? — упрямилась та. — Буду здесь сидеть, пока не извинится!

Оксана покачала головой.

— Как хотите. Но в дом я вас не пущу.

— И не надо! — гордо ответила Марина Андреевна. — Обойдусь!

— Марина, — устало сказал Роман Романович, — ну что ты как маленькая!

— Я принципиальная! — отрезала жена.

— Ты упрямая! — поправил муж.

— Не упрямая, а правильная!

— Неправильная! — не согласился свекор. — Совсем неправильная!

Семейный конфликт зашел в тупик. Марина Андреевна так и осталась во дворе, устроив себе импровизированный лагерь на скамейке. Соседи наблюдали за происходящим с изумлением и сочувствием.

Галина Сергеевна несколько раз подходила к забору, пытаясь поддержать «несчастную свекровь», но даже она начала понимать, что Марина Андреевна перегибает палку.

— Может, все-таки домой поедете? — осторожно предлагала она. — Чего тут мучиться?

— Нет! — отвечала Марина Андреевна. — Пока не извинится!

— А если не извинится?

— Тогда буду здесь сидеть до зимы! — упрямо заявляла свекровь.

Витя метался между домом и двором, пытаясь уговорить то жену, то мать.

— Оксан, ну уступи! — просил он. — Ну скажи, что извиняешься!

— За что? — не понимала жена. — За то, что защищаю свои права?

— Ну за… за конфликт!

— Конфликт создала не я!

— Но мама же не уйдет!

— Это ее выбор!

— Но она же пожилая!

— Пожилая, но упрямая!

Разговоры ни к чему не приводили. Марина Андреевна сидела во дворе, демонстративно страдая и всем видом показывая, какая она несчастная. Оксана занималась своими делами, не обращая на свекровь внимания.

Прошла неделя, потом другая. Марина Андреевна худела, бледнела, но не сдавалась. Роман Романович ездил домой и обратно, привозя жене еду и чистую одежду.

— Марина, — умолял он, — ну хватит издеваться над собой!

— Не хватит! — отвечала та. — Пока не извинится!

— Да не извинится она! — отчаивался муж. — Ты же видишь!

— Значит, буду ждать!

— До старости будешь ждать!

— Буду!

Соседи сначала сочувствовали, потом начали раздражаться. Постоянные стоны и жалобы Марины Андреевны всем надоели.

— Слушайте, — обратилась к ней Елена Васильевна, — может, хватит уже? Все же устали от этого спектакля!

— Какой спектакль! — возмутилась Марина Андреевна. — Я страдаю!

— Сами себя заставляете страдать!

— Нет! Это Ксюша меня заставляет!

— Оксана, — поправила соседка.

— Ксюша! — упрямо повторила свекровь.

Елена Васильевна махнула рукой и ушла.

Тамара Ивановна тоже пыталась воздействовать на упрямую свекровь.

— Марина Андреевна, — говорила она, — ну что вы как маленькая! Взрослая женщина, а ведете себя как капризный ребенок!

— Я не капризная! — возражала та. — Я принципиальная!

— Это не принципиальность, а упрямство!

— Нет, принципиальность!

— Хорошо, пусть принципиальность. Но зачем себя мучить?

— Пусть Ксюша извинится — сразу перестану мучиться!

— А если не извинится?

— Извинится! Куда денется!

Но Оксана не извинялась. Она спокойно жила своей жизнью, занималась дачей, встречалась с теми соседями, которые к ней нормально относились.

Витя все больше склонялся к тому, что мать перегибает палку.

— Мам, — говорил он, — ну посмотри на себя! Во что ты превратилась!

— Во что превратилась? — не понимала Марина Андреевна.

— В посмешище! Весь поселок над тобой смеется!

— Не смеется, а сочувствует!

— Сначала сочувствовал, а теперь смеется! — честно признался сын.

Марина Андреевна задумалась. Она действительно заметила, что соседи стали относиться к ней с меньшим сочувствием.

— Ну и пусть смеются! — наконец сказала она. — Зато я знаю, что права!

— Мама, ты не права! — не выдержал Витя. — Совсем не права!

— Как это не права? — ахнула мать.

— А так! Человека надо называть по имени! Это элементарно!

— Витя! — укоризненно произнесла Марина Андреевна. — И ты туда же!

— Да! И я туда же! — не сдался сын. — Потому что Оксана права!

— Ксюша!

— Оксана! — твердо сказал Витя. — О-кса-на!

Марина Андреевна растерянно посмотрела на сына.

— Ты… ты против меня?

— Я за справедливость! — ответил тот. — И за здравый смысл!

— Но я же твоя мать!

— И что с того? Это не дает тебе права хамить!

— Я не хамлю!

— Хамишь! Называешь человека чужим именем — это хамство!

Марина Андреевна почувствовала, что почва уходит из-под ног. Муж против нее, сын против нее, соседи устали от ее капризов…

Но она не сдавалась.

— Все против меня! — воскликнула она. — Но я все равно права! И буду сидеть здесь, пока Ксюша не извинится!

— Оксана не извинится! — устало сказал Витя. — Потому что ей не за что извиняться!

— Как не за что? — возмутилась мать.

— А за что? Назови конкретно!

Марина Андреевна задумалась. Действительно, за что должна извиняться невестка? За то, что не хочет жить с людьми, которые ее не уважают? За то, что требует называть ее по имени?

Но признать свою неправоту свекровь не могла.

— За неуважение к старшим! — наконец выдавила она.

— Какое неуважение? — не понимал сын.

— Ну… спорит со мной!

— А ты с ней не споришь?

— Я старшая! Мне можно!

— Нет, мама, — покачал головой Витя. — Никому нельзя хамить!

— Я не хамлю!

— Хамишь!

Разговор опять зашел в тупик.

Еще через неделю произошло неожиданное. К Марине Андреевне подошла ее старая подруга Зинаида Петровна, которая приехала навестить свою дочь в соседнем поселке.

— Марина! — ахнула она, увидев истощенную подругу на скамейке. — Что с тобой случилось?

Марина Андреевна обрадовалась — наконец-то появился человек, который ее поймет!

— Зина! — бросилась она к подруге. — Ты не представляешь, что я пережила! Невестка меня из дома выгнала!

Зинаида Петровна внимательно выслушала рассказ подруги, а потом неожиданно покачала головой.

— Марина, а ты сама-то как себя вела?

— Как? — не поняла та. — Нормально!

— Нормально — это как? Расскажи подробнее.

Марина Андреевна принялась пересказывать события, но чем больше она говорила, тем более странным становилось выражение лица Зинаиды Петровны.

— Подожди, — перебила она подругу. — Ты хочешь сказать, что приехала к ним без предупреждения?

— Ну да! А что такого?

— А то, что это невежливо! У них своя жизнь!

— Зина! — возмутилась Марина Андреевна. — И ты туда же!

— А еще, — продолжала подруга, — ты называешь девочку чужим именем?

— Ксюша — это нормальное имя!

— Для Ксении нормальное, а не для Оксаны! — строго сказала Зинаида Петровна. — Марина, ты что, совсем разум потеряла?

— Как это разум потеряла?

— А так! Ведешь себя как капризная старуха! В моем возрасте такими глупостями заниматься!

Марина Андреевна растерянно моргала. Она ожидала поддержки, а получила очередную отповедь.

— Но я же права…

— В чем права? — не понимала Зинаида Петровна. — В том, что человека по чужому имени называешь? Или в том, что в чужом доме хозяйничаешь?

— Но я же старшая!

— И что с того? Старость — это не индульгенция! — рассердилась подруга. — Марина, опомнись! Ты превратилась в злую старуху!

— Я не злая!

— Злая! И упрямая! И невоспитанная! — не сдавалась Зинаида Петровна. — В наше время старших учили уважать младших!

— Как это уважать младших?

— А так! Не лезть в их жизнь, не командовать, не хамить! — объяснила подруга. — Марина, ты же умная женщина была! Что с тобой случилось?

Марина Андреевна почувствовала, как внутри что-то надломилось. Даже старая подруга была против нее…

— Все против меня, — пробормотала она.

— Не все против тебя, а ты против всех! — поправила Зинаида Петровна. — Опомнись, пока не поздно!

— Поздно для чего?

— Для того, чтобы сохранить семью! Ты же сына потеряешь!

— Не потеряю! — упрямо сказала Марина Андреевна.

— Потеряешь! Уже теряешь! Видишь, как он на тебя смотрит?

Марина Андреевна невольно посмотрела на Витю, который стоял у крыльца. Действительно, в его глазах читалась не любовь и уважение, а усталость и раздражение.

— Он меня не бросит, — неуверенно сказала свекровь.

— Бросит! — жестко ответила Зинаида Петровна. — Потому что ты его достала своими капризами!

— Это не капризы!

— Капризы! Самые настоящие! — не сдавалась подруга. — Марина, ну посмотри на себя! Сидишь на скамейке, как юродивая! Весь поселок над тобой смеется!

— Не смеется!

— Смеется! И правильно делает! — рассердилась Зинаида Петровна. — Нашла из-за чего воевать! Имя! Подумаешь!

— Для меня это принципиально!

— Какие принципы? — фыркнула подруга. — Упрямство твое! Чистое упрямство!

— Нет!

— Да! — отрезала Зинаида Петровна. — И знаешь что? Я с тебя руки умываю! Не хочешь слушать — дело твое! Но я такую подругу не признаю!

С этими словами она развернулась и ушла, оставив Марину Андреевну в полном одиночестве.

Свекровь сидела на скамейке и пыталась осмыслить случившееся. Даже Зинаида, которая всегда ее поддерживала, отвернулась от нее…

— Мам, — подошел к ней Витя. — Ты слышала, что сказала тетя Зина?

— Слышала, — угрюмо ответила Марина Андреевна.

— И что ты думаешь?

— Думаю, что все против меня!

— Мам, — устало сказал сын, — может, дело не в том, что все против тебя, а в том, что ты неправа?

— Я не неправа!

— Права? — удивился Витя. — В чем ты права?

Марина Андреевна задумалась. Действительно, в чем она права? В том, что называет человека чужим именем? В том, что командует в чужом доме? В том, что не хочет признавать свои ошибки?

Но признать поражение она не могла.

— Я права в том, что старших надо уважать! — наконец сказала она.

— А младших не надо? — спросил сын.

— Надо, но…

— Никаких но! — перебил ее Витя. — Уважать надо всех! И ты Оксану не уважаешь!

— Ксюшу!

— Оксану! — твердо сказал сын. — И если ты не начнешь ее уважать, я с тобой разговаривать не буду!

— Витя! — ахнула мать.

— Серьезно говорю! — не сдавался сын. — Надоело мне смотреть на этот цирк!

— Но я же твоя мать!

— И что с того? — устало спросил Витя. — Это не дает тебе права вести себя как капризный ребенок!

Марина Андреевна поняла, что и сын от нее отворачивается. Но даже это не сломило ее упрямства.

— Хорошо! — заявила она. — Буду сидеть здесь одна! Без вас всех!

— Сиди, — равнодушно ответил Витя и пошел в дом.

Марина Андреевна осталась совсем одна. Соседи перестали с ней разговаривать, муж приезжал все реже, сын игнорировал ее жалобы…

Но она продолжала сидеть на скамейке, упрямо ожидая извинений от Оксаны.

Прошел еще месяц. Марина Андреевна осунулась, постарела, но не сдавалась. Роман Романович почти перестал приезжать — он устал от бесконечных жалоб жены.

— Марина, — говорил он во время редких визитов, — ну хватит издеваться над собой!

— Пусть Ксюша извинится!

— Не извинится! И правильно сделает! Ты же неправа!

— Я права!

— Неправа! — рассердился муж. — Совсем неправа!

— Тогда оставайся с ней! — огрызнулась Марина Андреевна.

— Останусь! — неожиданно согласился Роман Романович. — С нормальными людьми лучше, чем с упрямой старухой!

Эти слова больно ударили по самолюбию свекрови, но она не показала вида.

— Оставайся! — повторила она. — Мне и без тебя хорошо!

Роман Романович покачал головой и уехал.

Витя тоже почти перестал с матерью разговаривать. Он приходил во двор, молча кивал ей и шел в дом к жене.

— Витя! — окликала его Марина Андреевна.

— Что? — сухо отвечал сын.

— Когда эта упрямица извинится?

— Никогда! — отвечал тот. — И правильно сделает!

— Витя!

— Мам, мне с тобой говорить не о чем! — отрезал сын и скрывался в доме.

Марина Андреевна оставалась одна со своим упрямством и гордостью.

Соседи давно перестали обращать на нее внимание. Только иногда кто-нибудь из новых дачников спрашивал:

— А что эта бабушка на скамейке делает?

— Да характерная она, — отвечали старожилы. — Со снохой поссорилась, теперь извинений ждет.

— И долго будет ждать?

— До зимы, наверное, — смеялись соседи.

Оксана спокойно занималась своими делами. Она обустроила дачу по своему вкусу, подружилась с адекватными соседями, наладила быт. Присутствие свекрови во дворе ее больше не раздражало — она просто не обращала на нее внимания.

— Не жалко тебе ее? — иногда спрашивал Витя.

— Нет, — честно отвечала жена. — Это ее выбор.

— Но она же страдает!

— Сама себя заставляет страдать, — пожимала плечами Оксана. — Я ее не принуждаю.

— Может, все-таки извинишься? — просил муж.

— За что? — удивлялась жена. — За то, что требую называть меня по имени?

— Ну… для мира в семье…

— Какой мир может быть с человеком, который меня не уважает? — не понимала Оксана.

Витя понимал, что жена права, но жалко было смотреть на мать.

Осень подходила к концу. Марина Андреевна все еще сидела на скамейке, укутанная в плед, упрямо ожидая извинений. Но Оксана не собиралась извиняться.

— Скоро зима, — заметил как-то Витя. — Мама не может на улице зимовать.

— Может поехать домой, — предложила жена.

— Не поедет. Упрямая очень.

— Это ее проблемы, — пожала плечами Оксана.

— Но она же замерзнет!

— Тогда пусть извинится сама, — сказала жена. — За то, что вела себя невежливо.

— Не извинится, — вздохнул Витя. — Знаю я ее!

— Тогда пусть мерзнет, — равнодушно ответила Оксана.

Но зимовать на скамейке Марине Андреевне не пришлось. В ноябре, когда ударили первые заморозки, Роман Романович приехал с решительным видом.

— Все! — сказал он жене. — Собирайся! Едем домой!

— Не поеду! — упрямилась та.

— Поедешь! — твердо сказал муж. — Силой увезу!

— Роман Романович!

— Никаких разговоров! — отрезал свекор. — Надоело мне на посмешище быть! Весь город уже знает, что моя жена на скамейке сидит!

— Пусть знают!

— Не пусть! — рассердился муж. — Мне стыдно стало! Жена у меня как юродивая!

— Я не юродивая!

— Юродивая! — отрезал Роман Романович. — Самая настоящая! Собирайся живо!

Марина Андреевна поняла, что муж настроен серьезно. Но сдаваться она не хотела.

— А как же принципы? — слабо возразила она.

— Какие принципы? — фыркнул Роман Романович. — Упрямство твое? К черту такие принципы!

— Но Ксюша же не извинилась!

— И не извинится! — отрезал муж. — Потому что правая!

— Роман Романович! — возмутилась жена. — И ты туда же!

— И я туда же! — согласился свекор. — Потому что здравый смысл важнее твоего упрямства!

Марина Андреевна поняла, что проиграла. Все были против нее — муж, сын, соседи, даже старая подруга…

— Хорошо, — сказала она наконец. — Поеду. Но знайте — я права! И всегда была права!

— Конечно, права, — устало согласился Роман Романович. — Собирайся только.

Через час супруги уехали. Марина Андреевна так и не извинилась перед Оксаной, не признала своих ошибок и не изменила своего мнения. Уезжая, она демонстративно не попрощалась с невесткой и продолжала считать себя пострадавшей стороной.

— Ксюша все-таки должна была извиниться, — бормотала она в машине. — Старших надо уважать!

— Помолчи уже, — устало попросил муж.

— Не помолчу! Я права! И пусть все знают, что я права!

Роман Романович только вздохнул и прибавил газу.

Оксана проводила свекровь взглядом и облегченно вздохнула. Наконец-то в ее доме воцарился мир.

— Не жалеешь? — спросил Витя.

— О чем? — удивилась жена.

— О том, что не помирились…

— А что мирить? — не поняла Оксана. — Твоя мать так и осталась при своем мнении. Считает, что права. Не извинилась, не признала ошибок…

— Но она же старая…

— Возраст не оправдывает хамство, — твердо сказала жена. — И потом, я готова была простить, если бы она извинилась. Но она даже не попыталась!

Витя понимал, что жена права. Мать действительно не сделала ни одного шага навстречу, не признала ни одной ошибки.

— Что теперь будет? — спросил он.

— А что должно быть? — пожала плечами Оксана. — Будем жить спокойно. А твоя мать пусть сама решает, хочет ли она нормальных отношений или предпочитает упрямство.

— А если не захочет?

— Значит, не захочет, — равнодушно ответила жена. — Ее право.

Витя понял, что семейный конфликт действительно не разрешился. Мать осталась при своем мнении, жена — при своем. Никто не пошел на уступки, никто не изменился.

Марина Андреевна продолжала считать себя правой и обиженной. Она рассказывала всем знакомым о «неблагодарной невестке», которая «выгнала родителей мужа из дома». При этом она по-прежнему называла Оксану «Ксюшей» и не понимала, почему все от нее отворачиваются.

— Молодежь совсем распустилась, — жаловалась она соседкам по подъезду. — Старших не уважают!

— А вы сами-то как себя вели? — поинтересовалась одна из них.

— Нормально! — отвечала Марина Андреевна. — Как положено! А Ксюша капризная очень!

— Может, она права была?

— В чем права? — не понимала свекровь. — В том, что старших не слушается?

Соседки переглядывались и старались сменить тему разговора.

Роман Романович дома почти не разговаривал с женой. Он устал от ее жалоб и претензий.

— Ну хватит уже ныть, — говорил он. — Сама виновата!

— Как виновата? — возмущалась Марина Андреевна.

— А так! Хамила, командовала, а теперь обижаешься!

— Я не хамила!

— Хамила! — отрезал муж. — И упрямилась! До сих пор упрямишься!

— Я принципиальная!

— Ты глупая! — рассердился Роман Романович. — Из-за ерунды семью разрушила!

— Не из-за ерунды! Из-за принципов!

— Из-за дурости твоей! — не сдавался муж.

Семейная жизнь превратилась в постоянные споры и взаимные упреки.

Витя приезжал к родителям все реже. Он устал слушать материнские жалобы.

— Ну когда Ксюша извинится? — спрашивала Марина Андреевна.

— Никогда, — отвечал сын. — И правильно сделает!

— Витя!

— Мам, ну хватит! — не выдерживал тот. — Сама во всем виновата!

— Я не виновата!

— Виновата! — отрезал сын. — И пока не поймешь этого, разговаривать с тобой бесполезно!

Постепенно Марина Андреевна осталась в полном одиночестве со своей правотой и принципами. Муж избегал с ней общаться, сын приезжал редко, соседи отворачивались…

Но она не сдавалась. Продолжала считать себя правой, продолжала жаловаться на «неблагодарную невестку» и продолжала называть ее «Ксюшей».

— Все против меня, — бормотала она себе под нос. — Но я знаю, что права! И время покажет, кто был прав!

Только время показало совсем другое. Показало, что упрямство и нежелание признавать свои ошибки могут разрушить семью и оставить человека в полном одиночестве.

Но Марина Андреевна этого так и не поняла. Она до конца своих дней считала себя пострадавшей стороной и продолжала ждать извинений, которых так и не дождалась.

А Оксана жила спокойно, зная, что поступила правильно, защитив свое достоинство и право называться своим именем.

— Ты думаешь, она ему поверит? — с сомнением в голосе спросила у матери Оксана.

— Конечно, поверит! Куда она денется? Любка же в рот мужу заглядывает, дурочка влюблённая, каждое слово Аркашкино ловит, — уверенно ответила дочери Анна Ивановна. — Главное, чтобы Аркадий не подкачал.

Люба так и сидела с трубкой в руке, боясь пошевелиться. Пять минут назад ей позвонила свекровь и сказала такое, что пока не укладывалось в голове девушки. Нужно было переварить информацию, которую Анна Ивановна поведала невестке. Но самое интересное началось после, когда растерянная Люба не отключила связь, так и держа сотовый возле уха.

Свекровь же, уверенная в том, что разговор закончен и связь с невесткой прервана, продолжила общаться со своей дочерью Оксаной.

Люба растерялась — что делать? Отключиться? Потому что подслушивать стыдно, так она считала с самого детства. Или попытаться дать понять, что она слышит их — свекровь и золовку?

Но потом, по мере того, как догадалась, о чём идёт речь, Люба решила, что это само провидение предоставило ей такую возможность — понять, что замышляют против неё мать и сестра мужа.

Люба не хотела выходить за Аркадия, который был на три года её младше. Она к тому времени была уже взрослой и серьёзной женщиной с высшим медицинским образованием. А Аркадий был поистине юнцом, у которого ещё ветер в голове гулял.

Познакомились будущие супруги весьма банально, как в «Иронии судьбы». Аркадий пришёл на приём в районную поликлинику к участковому терапевту. Молодому человеку, тогда ещё учившемуся в университете, срочно нужна была справка, которая позволила бы не ходить на занятия в течение нескольких дней. Пожаловавшись на боль в горле и повышенную температуру, студент получил желанную справку. И уже на следующий приём пришёл с цветами. Так его тронули голубые и очень добрые глаза врача-терапевта Любови Андреевны.

Люба тогда лишь улыбнулась сдержанно и поблагодарила пациента за столь щедрый подарок.

Но Аркадий не отставал. Теперь он частенько ждал Любу возле поликлиники, заранее выяснив расписание её работы.

— Здравствуйте, мой дорогой доктор! — улыбаясь своей неотразимой улыбкой, неизменно приветствовал её влюблённый Аркадий.

В руках у него обязательно были цветы или коробочка конфет, или даже пара воздушных шаров с нарисованными на них сердечками.

— Молодой, человек, а вам не кажется, что это неприлично? Зачем вы меня преследуете? — не слишком строго спрашивала у него Люба, которой такое внимание красивого молодого человека было, безусловно, приятно.

Но рассматривать его в качестве любимого мужчины и, уж тем более, претендента на руку и сердце, женщина не собиралась. Поэтому старалась не поощрять его романтические порывы. Не до романов ей сейчас было. На руках была больная мама, работа на участке занимала много времени и совершенно выматывала Любу.

Но Аркадий не отставал. Теперь он частенько провожал её на вызовы, которые иногда случались и в непогоду, и в тёмное время суток, и в безлюдные неуютные участки их микрорайона, куда одному лучше не ходить.

Люба была благодарна Аркадию. Молодые люди много разговаривали, смеялись, и постепенно она поняла, что привыкла к нему. И в те дни, когда не видела по какой-то причине, уже скучала по его шуткам и неумелым попыткам ухаживания.

А через год Аркадий пригласил Любу в гости к своим родителям, чтобы объявить им о том, что они подали заявление в загс — всё-таки ему удалось уговорить Любу на этот, как она сама считала, безрассудный шаг.

— Это очень хорошо, Любочка, что у тебя такое образование, — с натянутой улыбкой говорила Анна Ивановна, которую сын ввёл в состояние прострации своим внезапным заявлением.

Женщиной она была мудрой, так сама считала, поэтому сейчас держала лицо. Ещё неизвестно, что это за особа. Может быть, её сын сделал неплохой выбор. Время покажет.

— Да, я ещё со школы мечтала стать врачом. Вот теперь помогаю людям, лечу их, чему бесконечно рада, — бесхитростно отвечала Люба будущей свекрови.

— Безусловно, профессия твоя благородная. А вот то, что ты работаешь в обычной убогой поликлинике за жалкие копейки — это плохо! Нужно уже сейчас искать себе место получше. Если позволишь, я займусь этим вопросом. Попробуем тебя перевести в одну их платных клиник, что недавно открылась в нашем городе.

— Нет, Анна Ивановна, не нужно, — твёрдо произнесла Люба. — Если все врачи по платным клиникам разбегутся, кто же тогда будет лечить тех, кому нечем заплатить за приём в таком лечебном учреждении? Кто будет лечит пенсионеров, инвалидов, да и простых работяг, у которых денег только от получки до получки. У нас бесплатную медицину ещё никто не отменял, поэтому я пока поработаю на своём месте. Тем более, что мне моя работа очень даже нравится, и коллектив у нас неплохой.

Анне Ивановне совсем не понравился ответ Любы. Более того, женщина поняла, что характер у будущей снохи твёрдый и решительный. И убедить её в чём-то, если она сама того не захочет, будет трудно.

— Ну смотри, дело твоё, конечно… Вы хоть ребёнка стразу не заводите. Аркадий только университет закончил. Ему сейчас о работе и карьере нужно подумать, а не отвлекаться на пелёнки и детские крики по ночам, — уже не улыбаясь Любе, попросила будущая свекровь. — Я понимаю, у тебя возраст поджимает, но всё же.

Люба ей ничего не ответила. Она и сама пока не понимала, что думает по этому поводу. Но в любом случае, никогда бы не стала в подобном вопросе прислушиваться к мнению свекрови или золовки, которой Люба не понравилась от слова совсем.

Оксана с первой минуты дала понять, что Люба не подходит её брату. Более того, рядом с Аркадием она видела другую девушку, свою подругу Киру из весьма обеспеченной семьи. Люба же с её маленькой зарплатой и однушкой на окраине города, в которой жила её больная мама, вызывала у неё лишь брезгливый взгляд. Оксана ни слова не сказала будущей жене брата, только молча разглядывала её, совершенно не стесняясь своего хамского поведения.

Ребёнка они с Аркадием за эти два года так и не родили. Не до этого было. Сильно болела мама, которая три месяца назад ум.ерла. На этом фоне стали появляться конфликты со свекровью, которая постоянно была недовольна тем, что Аркадий брошен, неухожен и предоставлен сам себе.

— Люба, я всё понимаю, но ты замужем и должна заботиться о муже. Почему Аркадий приезжает к нам вечно голодным, каким-то неухоженным, в несвежей одежде? Ты хочешь, чтобы твой муж стал на сторону поглядывать? — выговаривала свекровь измученной болезнью близкого человека Любе.

— Нет, не хочу. Но давайте я уже как-нибудь сама со своим мужем разберусь, — устало отвечала невестка Анне Ивановне.

— А ты бы лучше прислушалась к советам, вместо того, чтобы дерзить. Два года уже живёте вместе, а Аркадий как будто ребёнок брошенный!

Свекровь кидала трубку и уже не считала какими-то нереальными разговоры дочери о том, чтобы свести Аркадия с Кирой, которая тоже очень нравилась ей в качестве будущей жены сына.

Люба ещё была в жестокой депрессии после тяжёлой потери родного человека. А сегодняшнее событие окончательно расставило все точки над «и» в её отношениях с роднёй мужа. Единственное, что ещё вызывало вопрос, — как себя поведёт Аркадий. И стоит ли продолжать после этого их брак.

Приближался Новый год, и родители Аркадия пригласили их на праздник, который они планировали отмечать в своём новом доме. Переехали в него свекры лишь пару месяцев назад, поэтому решили совместить новоселье с празднованием любимого всеми праздника.

Приглашение своё Анна Ивановна озвучила ещё пару недель назад, а сегодня позвонила Любе и весьма её удивила. Хотя, если честно, не до праздников ей было сейчас. И то, что сказала Любе свекровь, было даже неплохим известием, если бы не продолжение разговора, который совсем не предназначался для Любиных ушей.

— Люба, тут такое дело… Даже не знаю, как тебе это сказать. Евгений Петрович заболел у нас. Да это было бы ещё полбеды. Но мы вызвали скорую, и врач сказал нам, что это какой-то опасный вирус. И теперь мы все в карантине. Хотели устроить праздник, но теперь всё, нельзя! — поведала свекровь. — Столько народу пригласили, и всем пришлось звонить и отказывать.

— А что за вирус? Врач вам сказал? — удивилась Люба. — А симптомы какие у Евгения Петровича? Давайте приеду и посмотрю его.

— Нет, нет! Что ты! — слишком бурно отреагировала свекровь. — Ни в коем случае! Ты же можешь заразиться! Нам-то уж всё равно здесь всем сидеть. Выхода нет другого. А тебе сюда нельзя! Врач сказал, чтобы никого посторонних не было. А результатов ещё нет, поэтому ничего конкретного я тебе сказать не смогу.

— Ну ладно, что же тут поделаешь. Жаль, конечно, что Евгений Петрович заболел в самый праздник, — Люба даже была рада, что ей не придётся ехать в стан врага, а родителей мужа и золовку она в последнее время только так и воспринимала.

— А Аркадий тебе сам позвонит и всё объяснит. Он ведь тоже здесь, у нас сейчас. Так вышло, — больше свекровь не собиралась ничего сообщать невестке.

Подумав, что отключилась, она смело продолжила общение с дочерью.

— Ну всё, слава Богу, отвязались от Любки. Теперь можно будет на нашем празднике Аркашу с Кирочкой попытаться поближе свести. Такая девушка достойная и родители — уважаемые люди. Нет бы, сразу на ней женился и проблем не было! А он выбрал себе эту старушку унылую. Всё будет хорошо, Оксана. Я уверена в этом. Главное, чтобы сынок правильно всё жене своей сказал. Ну чтобы она не засомневалась в нашей с тобой легенде и не испортила нам всю малину.

— Ты думаешь, она ему поверит, мам? А вдруг возьмёт и припрётся сюда? И тогда всё пропало! Полезет со своей помощью. Скажет — я же врач! — услышала голос Оксаны ошарашенная Люба.

— Поверит! Она ему во всём верит! Да и дурочка Любка. Простофиля! Вот пусть и получает теперь за свою простоту по полной, — со злостью выговорила свекровь.

Люба отключилась. Больше не было сил это слушать. Из подслушанного разговора она поняла, что ей сейчас будет звонить Аркадий. И нагло врать вслед за своей матерью, добиваясь того, чтобы жена осталась дома, не приехала на праздник в дом родителей. А ещё она узнала, что её мужа пытаются свести с другой женщиной. И кто? Его родня! Те, кто, как выяснилось, ненавидели Любу и хотели от неё избавиться таким циничным способом.

Вскоре действительно прозвучал звонок от Аркадия.

— Слушаю тебя, — сухо произнесла ещё не пришедшая в себя после потрясения Люба.

— Любочка, дело в том, что я попал в очень неприятную ситуацию, — начал он сбивчивым голосом. — Мама попросила привезти к ним кое-какие продукты. Я приехал, а тут… карантин. Представляешь? И мне теперь тоже нельзя выходить из дома родителей. Вот такие дела.

— То есть, никому выходить из дома нельзя, да? — переспросила Люба.

— Да, милая. Так жаль, что нам придётся Новый год встречать не вместе. Ничего не поделаешь…

— А входить-то можно? — не слушая мужа, спросила она.

— Нет, что ты! И входить нельзя! — уверенным голосом продолжал Аркадий, не понимая, к чему клонит жена.

— А как же Кира? Она что, через окно влезет, если входить нельзя?

— К… Кира? — растерялся супруг.

— Да, Кира. Ты что, плохо меня слышишь, дорогой? Что, вирус уже проник в тебя? Какой кошмар! Так быстро! Плохой симптом, между прочим. Это я тебе как врач говорю. Сначала тугоухость, потом слепота, а там и до летального исхода недалеко, — глумилась над Аркадием обиженная супруга.

— Люба, что ты такое говоришь? — удивился Аркадий.

— Так что там Кира наша? Умеет через окна лазить? Хотя, что я спрашиваю. Это и так понятно. Таким наглым особам, которые мечтают забрать себе чужого мужа, что дверь, что окно — разницы нет, — звонким от волнения голосом выпалила Люба.

— Любочка… ты что? Ты зачем так со мной разговариваешь? — супруг был растерян, и по его голосу это хорошо было слышно.

— А что? Может быть, по мнению твоей родни, я дурочка и простофиля, но терпеть подобного отношения к себе больше не буду. И кстати, я даю тебе развод и добро на брак с Кирой. Будьте счастливы, голубки! Ты мне больше не нужен.

Люба отключилась и горько заплакала. А потом вытерла слёзы и подумала о том, как это хорошо, что судьба развела её с такими страшными и жестокими людьми. Да и муж оказался никудышным. Даже в трудные дни не смог поддержать.

А в её судьбе теперь всё будет хорошо. Нужно только набраться сил и терпения и жить дальше. По совести. Так, как она и жила до этого.

С Аркадием они разошлись. Он тут же женился на Кире, чем очень осчастливил своих близких.

Люба пока одна и ждёт свою судьбу.

— Ты опять с кислой физиономией. Может, тебе к гастроэнтерологу? — усмехнулась Мария, даже не оборачиваясь. Она резала лук для салата, но рука дрогнула, и нож с глухим стуком врезался в деревянную доску.

— Ты вообще слышала, что я сказал? — Алексей подошёл ближе, положил ладони на стол. Они были такие же дряблые, как и его попытки казаться решительным.

— Что опять? — Мария вытерла руки о полотенце, развернулась. — Только не говори, что снова нужна «маленькая сумма» для твоей мамочки.

— Ну да. Маленькая. Пятнадцать тысяч. Она…

— Ей не хватает на ноготочки? Или ей срочно нужно в Сочи, «отлежаться от стресса»? — Мария сложила руки на груди. В голосе её не было злобы. Только усталость. Та, что прилипает к телу, как запах старого масла на кухонной занавеске.

— У неё кредит! Она… она не может платить! — Алексей вспыхнул, как свечка на ветру.

— Она его брала. Пусть сама и платит. Я — не её банкомат, ты — не её нянька. А если тебя устраивает быть между двух женщин — поздравляю, у тебя теперь работа: «между молотом и скалкой».

— Ты не понимаешь. Это же мама. Она…

— А я? Я кто? Просто удобный банкомат с хорошей кредитной историей? — Мария шагнула ближе. — Я на двух работах с января, ты забыл? Я коплю на машину. На свою мечту. Не для того, чтобы твоя мама каталась по торговым центрам с новой сумкой.

Алексей сел за стол, прижал ладони к лицу.

— Ты жестокая, Маш. Ей же шестьдесят.

— Угу. И она ведёт себя, как шестнадцатилетняя, у которой папа купит всё. И, кстати, «ей шестьдесят» — не повод заказывать суши каждый вечер, а потом плакаться, что «опять проценты капают».

— Ну, у неё трудная жизнь…

— Алексей, ты взрослая задница с паспортом. Ты женат. Ты живёшь в квартире, в которую не вложил ни копейки. И ты сидишь на кухне и говоришь мне, что твоя мама — «бедняжка», а я, значит, какая? Ведьма с кассовым аппаратом?

Он встал резко.

— Вот и началось. Опять. Да ты бы лучше посмотрела на себя. Всё у тебя через «надо», всё по графику. Даже секс — по вторникам.

— Угу, и то если твоя мама не позвонит с «важным вопросом». В прошлый раз она тебе прислала ссылку на пылесос.

— Потому что у неё старый сломался! — крикнул он.

Мария вдруг рассмеялась. Не от радости — от бессилия.

— Скажи мне честно. Ты женился на мне или на ней?

Он молчал.

Молчание у них в семье давно стало универсальным ответом.

Мария повернулась к плите. Чайник давно закипел. Пар клубился под потолком, как все их ссоры — невыносимо горячие и такие, что тяжело дышать.

— Я не дам ей денег, Лёш. Ни пятнадцать, ни пять. Ноль. Всё, что я коплю, — это на машину. Мне надоело ездить в маршрутке после ночной смены и слушать, как кто-то харкает мне в ухо.

— Это эгоизм. — Алексей говорил уже тише.

— Нет. Это зрелость. Эгоизм — это когда взрослая женщина берет кредиты на косметику, зная, что сын попросит жену отдать долги.

Он стоял посреди кухни, как человек, потерявший что-то очень важное. Только вот потеря была — не вещь. Потеря была в лице. В глазах.

— А если я всё равно дам ей деньги? — голос был тихим. Он будто спрашивал: «Ты меня тогда оставишь?»

— Тогда соберёшь вещи и поедешь к ней. Можешь даже не звонить. Просто уезжай.

Он не ответил. Только сжал губы, как будто хотел что-то сказать, да передумал. Или понял, что будет только хуже.

В этот вечер он лёг спать на диване в гостиной. Она — в спальне. Между ними была не дверь. Между ними была пропасть. Из обид, долгов и женских мечт, которым так и не дали шанса.

Впервые за шесть лет брака она не поставила на ночь будильник. Пусть хоть завтра начнётся без плана.

Алексей тихо лежал на диване, уставившись в потолок. Телефон мигал на тумбочке. Сообщение от «Мамочка»:

«Как там Машка? Не сдохла ещё от злобы?»

Он не ответил. Но пальцы дрогнули.

Потому что впервые за шесть лет он понял, в чём реальный долг. И кому он его должен.

Суббота началась с того, что Алексей пытался сварить кашу.

И в итоге сварил то, что Мария бы назвала «липкая масса для штукатурки стен». Она не вышла из спальни. Просто лежала, глядя в потолок, будто ждала, что в нём появится подсказка: «как жить с мужчиной, который боится собственной матери сильнее, чем налоговой».

Алексей топтался у двери, словно провинившийся школьник.

— Мария… — позвал он неуверенно, приоткрыв дверь. — Я там… завтрак. Хочешь?

— Если ты туда насыпал свои аргументы — нет, — спокойно ответила она, не оборачиваясь.

Он вздохнул и сел на край кровати. В комнату пробивалось утро, такое серое, что казалось — на небе снова задолжали.

— Послушай. Ну ты же понимаешь… Мама в беде. У неё реально всё плохо.

— Да у неё «всё плохо» каждый раз, когда у меня появляется мечта, — Мария повернулась и села на кровати, упершись локтями в колени. — Ты заметил? Стоит мне начать что-то планировать — как у Елены Петровны то зуб, то банк, то депрессия, и всё это с таким таймингом, что я начинаю думать: она получает мои смс от банка.

— Ну ты перегибаешь, — поморщился Алексей.

— Перегибаю? — Мария поднялась, поправляя футболку. — А давай вспомним. Два года назад я копила на курсы — она заболела. Полгода назад хотела открыть ИП — у неё сгорел холодильник. И вот теперь я хочу купить машину, и что? Опять бедная, несчастная жертва капитализма. С долгом, который почему-то должен платить её сын. А значит — я.

— Это не так просто, — пробормотал он. — У неё реально нет никого, кроме нас.

— У неё нет никого, потому что она всех сожгла в эмоциональном крематории, — Мария подошла к окну. — Её подруги сбежали, потому что слушать о её золотом сыночке невозможно без седативного. Родственники исчезли, потому что она, прости господи, таскала с дачи даже чужие кусты малины — «на черенок». А ты всё ещё веришь, что она бедная и несчастная.

— Ну ты же не понимаешь! — вспылил Алексей. — Она растила меня одна! Одна, понимаешь? Без помощи! Без мужика! Она пахала!

— И теперь она считает, что ей пожизненно причитается, — Мария подошла ближе, и голос стал жёстким. — А я — кто? Дополнительный счёт в её банке?

— Ты не права, — выдохнул он.

— Нет, Лёш. Это ты не прав. Ты не муж. Ты — курьер. Доставляешь деньги и оправдания. Я не хочу так жить. Я не должна жить, как вторая женщина в доме. Женщина твоей жизни должна быть одна. А у тебя — две. Только одна в спальне, а другая — на проводе.

— Ты ставишь ультиматум?

— Я ставлю точку, Лёш. Я не против помочь. Но когда твоя мать делает вид, что её проблемы — важнее наших, а ты в этом участвуешь, я не жена. Я статист.

Алексей сидел, смотрел в пол. Он не был злым. Он был… слабым. Таким и рос. За него всё решала мама. Потом — Мария. Он просто плыл. А теперь — пошёл ко дну.

— Я… я поговорю с ней, — наконец выдавил он.

— Поздно, — Мария развела руками. — Я уже сказала — не дам ни копейки. И, знаешь, если ты после всего этого отправишь ей деньги — мне станет всё понятно.

Он кивнул. Тяжело. Как будто ему на шею повесили мешок с грехами. Поднялся, пошёл в коридор. Обулся.

— Я поеду к ней. Поговорю. Может… как-то объясню.

Мария не ответила. Просто смотрела, как он застёгивает куртку. Медленно, неуклюже. Как человек, который впервые понял: дальше не получится сидеть на двух стульях.

Алексей приехал к матери ближе к полудню. Хрущёвка. Второй этаж. Запах кошек и варёного лука ещё на лестничной клетке.

— О, явился, — Елена Петровна встретила его в цветастом халате, на голове — бигуди, на губах — помада. Красная. Как уверенность в своей правоте.

— Мама, надо поговорить, — начал он сразу, не раздеваясь.

— Что, Машка опять наорал… ой, извини, «Мария»? Надо же. Такая интеллигентная. Я, между прочим, с ней не грубила. Это она тебя унижает.

— Мама. Хватит. Я не могу всё время клянчить у жены деньги, потому что ты вечно в долгах.

— А кто тебе жена? Она что, спасительница твоя? Плевать я хотела. Она бы у тебя ещё и носки забрала, если бы могла!

— Мама. Я серьёзно.

— А я нет! Я тебе, между прочим, жизнь отдала! А ты теперь перед этой… этой… скулящей змеёй пресмыкаешься?!

Он смотрел на неё, как на чужую. Она ругалась, кричала, грозила — как всегда. Но теперь он слышал в её голосе только эхо. Пустое, раздражённое, бессильное.

— Я тебе денег не дам. — Он сказал это тихо, но твёрдо. — И просить у Маши тоже не буду.

Мать замолчала. На мгновение.

А потом ударила его по щеке. Не сильно. Но не играючи.

— Жалкий ты. Подкаблучник, — прошипела она.

Алексей молча развернулся. Вышел.

И впервые в жизни не оглянулся.

Он пришёл домой, когда уже стемнело. Мария сидела за столом, с чашкой чая.

Он снял куртку, подошёл.

— Я не дал ей денег, — сказал он просто.

— И она тебя выгнала? — спросила Мария без эмоций.

— Да.

— Ну что ж, — она встала. — Добро пожаловать во взрослую жизнь.

Он посмотрел на неё, как будто впервые.

Словно всё это время она стояла в другом конце комнаты, в тени. А теперь — вышла на свет.

— Я хочу всё изменить, — сказал он.

— Тогда начни с себя, Лёш. А не с маминых долгов.

И она пошла в спальню.

А он остался на кухне. Наедине с тишиной.

Которая на этот раз не была злой. Просто честной.

Воскресенье. Мария проснулась рано. В доме пахло кофе и свежим хлебом — Лёша старался. Старался тихо, аккуратно, будто боялся вспугнуть хрупкое перемирие, которое они подписали вчера без слов.

Он поставил перед ней чашку.

— С сахаром. Как ты любишь.

Она посмотрела на него. Он был какой-то чужой. Не тот, с кем она делила быт, покупки и бесконечные разговоры про курс доллара. Этот мужчина сейчас стоял перед ней с глазами человека, который впервые вышел из тени своей матери.

— Съезжу к Игорю сегодня, — сказал он. — Хочу узнать, может, он поможет с маминым кредитом. Хотя бы советом. Я не дам ей денег. Но надо понять, как ей выйти из этого.

— А зачем? — Мария поставила чашку. — Она взрослый человек. Сделала — пусть разгребает. Это и есть взрослая жизнь.

— Ну, я не могу совсем её бросить…

— А я могу. — Она встала. — Потому что мне не тринадцать, и я не должна заслуживать чьё-то одобрение, особенно женское. Ни твоей мамы, ни соседки снизу, ни даже твоей.

Он молчал.

Мария подошла ближе:

— Я так устала быть третьей в твоей жизни. Ты — мамин. Ты всегда был мамин. Даже в наш медовый месяц ты названивал ей по три раза в день.

— Я понимаю… — прошептал он.

— Нет, Лёш. Не понимаешь. Ты боишься. Больше, чем любишь. А я больше не буду рядом с мужчиной, который боится.

Он сел. Уперся руками в колени. Плечи его опустились.

— Я не хочу тебя терять.

— А я не хочу терять себя. — Мария взяла куртку с вешалки. — Я съезжаю.

— Куда?

— К себе.

Он не задал лишних вопросов. И это было впервые. Без обиды, без упрёков. Просто кивнул. Он понял.

Через неделю Мария сняла однушку рядом с метро. Без ремонта, зато с окнами во двор и свободой. Первые дни она пила чай из одноразовой кружки и спала на матрасе. Но чувствовала себя лучше, чем за последние два года.

Лёша писал. Спокойно. Без истерик.

«Я работаю с психологом. Хочу разобраться. Не знаю, что будет. Но хочу быть лучше».

Она не отвечала сразу. Думала.

Елена Петровна тоже написала. Целое сочинение: про то, как Машка разрушила её сына, лишила его мужественности, и вообще — это всё поколение такое, эгоистичное. В конце был постскриптум:

«Хочешь — живи как хочешь. Но не думай, что я забуду».

Мария улыбнулась.

И не ответила. Потому что ничего не должна.

Через два месяца она пришла в магазин за лампочками. У входа — Алексей. Цветы в руках. Не розы. Простые полевые, в бумаге.

— Привет, — сказал он. — Я просто… хотел сказать спасибо.

— За что? — удивилась она.

— За то, что выбрала себя. Потому что если бы не это, я бы так и остался маминым мальчиком. А теперь…

Он замолчал.

— Теперь ты кто? — спросила она, щурясь на солнце.

— Теперь я учусь быть мужчиной. Без мамы. Без спасателей. Просто… сам.

— Ну что ж, удачи тебе, Лёш. — Она кивнула на цветы. — Только не мне. Себе их подари. За смелость.

И пошла дальше. Лампочки, чек, сумка.

А внутри — свет. Без маминых долгов, без чужих истерик. Только она.

Та самая, которой когда-то не хватало воздуха.

Теперь — дышит.

— Женя, приезжай! Мне так плохо, просто не высказать словами, — Даша рыдала в трубку. — Прошу тебя!

— Что случилось? — удивилась подруга, которая ещё вчера вечером гуляла вместе с супругом у Дашиного мужа Виктора на юбилее. — Неужели у Витьки всё-таки давление скакануло? Скорую вызвали?

Честно сказать, в это воскресное утро Женя ещё спала. И звонок подруги стал для неё полной неожиданностью. Поэтому говорила она пока на автомате, соображая по ходу разговора, что от неё хочет Даша.

— Да какое давление! — продолжала плакать в трубку Даша. — Нет у него никакого давления. И совести тоже нет. Ой, не могу…. Ой, как мне плохо, Женечка! Да что же это творится-то?

— Даша, милая, успокойся. Объясни мне, что случилось? Вы поругались с Витькой, что ли? — Женя пыталась внести ясность в нечленораздельную речь, прерываемую всхлипываниями и охами.

— Мам, я сейчас скорую вызову! Ты перестанешь рыдать или нет! — услышала она в трубке строгий голос Аллы, двадцатилетней дочери Даши.

— Так, Дашуль, успокаивайся. Выпей там что-нибудь типа валерьянки и жди. Я уже выезжаю, — приняла решение Женя.

Вставать, конечно, не хотелось. Они с Димкой ещё валялись в по.с.тели. Вчерашний банкет в ресторане, на котором праздновали полувековой юбилей Дашиного мужа, прошёл очень весело. И сейчас супругам хотелось только одного — подольше не покидать мягкую постельку. А потом встать и не торопясь выпить по бокалу холодного шампанского. После посмотреть какой-нибудь весёлый фильм или съездить куда-нибудь на природу — в парк или на озеро, которое они с мужем очень любили посещать.

Но внезапный утренний звонок подруги все эти планы перечеркнул. Нужно было мчаться к ней и разбираться, что у них с Виктором произошло.

Когда Евгения вошла в квартиру к Даше, та уже не плакала, только припухшие глаза и покрасневший нос говорили о её душевной драме.

— Женька… Как он мог? — в её глазах опять появились слёзы.

— Э, нет, так не пойдёт! А ну-ка возьми себя в руки сейчас же! Всё, я уже здесь, и сейчас помогу тебе. Разберёмся!

На кухне густо пахло корвалолом или валерьянкой — Женя не очень в этом разбиралась. Но то, что здесь пахло бедой и слезами, было понятно и так.

— Тёть Жень, скажите вы ей, что это не конец. Сколько можно рыдать из-за предателя? — к ним подошла Алла. — Да, обидно, но это не трагедия! Не конец жизни.

— Аллочка, не надо, прошу тебя! Ну хоть ты не добавляй мне страданий, — еле проговорила Даша в смятении.

— Так, всё интереснее становится, — слегка растерялась Женя. — О каком предателе речь и где собственно сам Виктор? Он что, спрятался от нас? Боится возмездия? Я с ним сейчас быстро разберусь!

Она решительно прошла вглубь квартиры и закричала громко и пронзительно:

— Витя, выходи! Имей совесть, хватит прятаться, подлый трус. Нашкодил, будь добр, извинись перед женой.

— Да нет его, тёть Жень! Нет! Всё, слился мой папаня, в утреннем тумане растворился. Г.а.д такой! — Алла говорила резко и с чувством. — Ну и пусть катится! Туда ему и дорога!

— Виктор ушёл? Куда? — задала вопрос Евгения, странно поглядывая на Дашу и Аллу.

— К другой. Он ушёл от меня, Женя, — устало произнесла Даша. — К другой женщине.

— К другой? К какой другой? Ведь ещё вчера всё было замечательно. Мы все смотрели на вас в ресторане и искренне радовались. Какая замечательная семья! Какая крепкая! Двадцать пять лет вместе, рука об руку. Двоих детей вырастили, да каких! Можно лишь позавидовать, и многие завидовали, я это точно знаю. Откуда взялась другая? Ты ничего не путаешь, Дашунь? — недоумевала Женя.

— Ну, получается, она была давно. А сегодня Виктор решил поставить точку в наших отношениях. Сказал, что ему пятьдесят, а это значит, не так уж много времени осталось на счастье. Так и сказал, Женя. А со мной, видно, счастье невозможно, — дрогнувшим голосом произнесла Дарья.

— Да что же это? Вот так дела… А ты хоть узнала, кто она? Может, это проходимка какая-нибудь? Запудрила мозги мужику, он и поплыл. Может, его вообще спасать надо, а не осуждать? — решила внести ясность Женя, которая всегда и во всех ситуациях действовала практически и мыслила рационально.

— Мне всё равно, кто она. Разве это имеет теперь значение? Он сказал, что больше меня не любит. И в последнее время был со мной только из-за детей.

— Ага, из-за детей! Максу двадцать четыре, мне двадцать. Мы давно уже не дети, мама! Отец был с тобой рядом, потому что ему так удобно было. Денежки он с тебя тянул. Вот и вся правда. Что, не так, скажешь? — зло выкрикнула Алла, которая тоже нервничала, но свои переживания прятала под напускным равнодушием.

— Дочка, ты что? Ты думаешь…

— А что тут думать? Вот скажи мне, кто оплатил этот пышный банкет в честь юбилея отца? — спросила Алла. — Зачем он вообще нужен был, весь этот показной праздник?

— Я оплатила. Но это потому, что в последнее время именно я хорошо зарабатывала. Меня повысили, главный стал доплачивать мне за должность и за стаж. А у Виктора были проблемы на работе, ты же знаешь, дочка. Мы с ним так и договаривались, что я оплачу ресторан и все расходы, связанные с юбилеем. И в этом ничего странного нет, мы же семья, — сказала Дарья и тут же осеклась.

— Ты и сейчас в этом ничего странного не видишь? — Женя смотрела на подругу во все глаза. — А ты не думала, Даша, что все эти так называемые сложности с работой у Виктора вызваны тем, что он банально уводил из семьи деньги налево? Я вот, например, теперь в этом не сомневаюсь.

— Виктор мне говорил, что главный его не любит, гнобит. Что он не может работать в такой нервной обстановке. Якобы, он не мальчик, чтобы терпеть от какого-то со.су.нка унижения в свой адрес. Я ему верила. Ждала, когда Виктор найдёт другую работу. Мы же не сидели без денег, моих заработков вполне хватало…

— Вот! Твоих денег хватало, а свои он прятал от тебя. Или этой… отдавал сразу, чтобы она его приняла с распростёртыми объятиями, — продолжала рассуждать Женя.

— Господи, какой позор! Мало того, что изменял мне, так ещё и использовал как денежный мешок, — вновь заплакала Даша. — А я-то, я почему ничего не замечала? Неужели мне было всё равно, что чувствует и о чём думает мой муж?

— Ну ты себя-то не вини. Некоторые подлецы так умеют скрывать свои чувства, что никакой детектор не может их ложь раскрыть. А ты просто привыкла доверять мужу за столько лет, вот и всё, — успокаивала Дашу приятельница.

— Нет, жена первая должна чувствовать, что в семье что-то не так, — сокрушалась Дарья. — А я лишь о работе думала, да о детях.

— А зачем ему нужен был тогда этот юбилей, если он уже собирался от тебя уходить? Я вот этого никак понять не могу, хоть убей, — задумчиво произнесла Женя. — Ведь это же такой цинизм, в моей голове просто не укладывается!

— Да ты что! Как же! Виктор же всю жизнь как актёр на сцене. Так любит чужое внимание к своей персоне и похвалы, и лесть в свой адрес. Вот он и устроил показательный юбилей в свою честь. Чтобы ещё раз убедиться в том, какой он неотразимый и великолепный.

— Да? Вот никогда бы про него такое не подумала!

— А потом ещё и всей родне скажет, что это я его выгнала, а он совсем не собирался уходить из семьи, даже вот праздник семейный устроил, — с грустью продолжала Дарья.

— Боже, сколько нового я сегодня узнала о человеке, с которым мы дружим более двадцати лет! — удивилась Женя. — Ну ушёл бы по-человечески. Встретил другую — иди! Вперёд, к приключениям. Нет, надо выстроить целый сценарий, продолжать жить с женой, тырить деньги из семьи, делать вид, что всё нормально. Да ещё и семейные праздники устраивать. Бред!

Даша лишь вытирала слёзы, слушая подругу.

— Тёть Жень, ну скажите вы ей, пусть не плачет. Я не могу уже на это смотреть, — попросила её Алла.

— Так, действительно, хватит нюни распускать. Ушёл, пусть идёт. От балласта надо вовремя освобождаться. Нам сейчас нужно подумать, как правильно разделить ваше имущество, чтобы ему ничего не досталось. Есть у тебя хороший юрист на примете, который по семейным делам специализируется?

— Нет, откуда? — ответила рассеянно Даша. — А ведь и вправду — мне всё это вскоре предстоит — развод, раздел имущества. Боже мой, какой ужас!

— Не раскисать! У меня есть один хороший юрист. Вот ей мы сейчас и позвоним. Пора готовиться к битве, — взяла инициативу в свои руки Женя.

Вскоре специалист по разводам Регина Львовна встретилась с Виктором. Она объяснила, что намерена оставить его без штанов. И лучше ему как порядочному, уважающему себя мужчине самому отказаться от квартиры в пользу бывшей жены.

— Я без труда докажу в суде, что вы всё последнее время получали хорошую зарплату, но от семьи её прятали. Найду доказательства того, как вы нагло использовали жену для своего обогащения. Это будет очень позорный для вас процесс, имейте это в виду! От вас отвернутся все — дети, родственники, которые узнают вашу настоящую сущность, коллеги, друзья, — уверенно говорила ему женщина-юрист.

— Э… позвольте… — попытался возразить ошарашенный таким напором Виктор.

— Не позволю. И не перебивайте меня! Так я продолжу. Как показывает моя практика, ваша молодушка, кстати сколько ей, 25, 30? Так вот, ваша молодая избранница вскоре вас бросит, когда поймёт, что взять ей с вас больше нечего. И вот тогда вы осознаете в полной мере, как хорошо, что с вами ещё продолжают общаться дети и некоторые из ваших родственников. Так что? Устраиваем показательный процесс, где я выверну наизнанку вашу подлую душонку? — усмехаясь, спросила Регина Львовна.

— Я не могу отказаться от своей доли в квартире. Это как-то даже неправильно, — не хотел соглашаться с позицией юриста Виктор.

— Значит, я уже начинаю действовать. Первым делом — запрос в вашу организацию о доходах, дальше все ваши телефонные разговоры, все счета, переводы и покупки за последний год — всё станет достоянием общественности. Счастливо оставаться. А мне пора браться за дело!

— Подождите, надо подумать, — засомневался Виктор. — Возможно, вы и правы. И свою часть в квартире я могу оставить детям. Ведь так будет правильно, как вы думаете?

— Именно с этого я и начала нашу встречу. Очень рада, что мы пришли к консенсусу. И вы приняли важное и, главное, нужное для себя решение. Здравый смысл всегда помогал людям избежать негативных последствий своих поступков.

Дарья и Виктор развелись, но он почти ничего не взял из их совместно нажитого имущества. А через год, как и предсказывала Регина Львовна, молодая избранница выгнала Виктора вон.

У Кати словно открылись глаза. Всё встало на свои места резко и неожиданно, как бывает только в моменты озарений. Теперь она точно знала, как проведет этот день. Решение было принято твердо, окончательно, бесповоротно. Всё остальное её уже не волновало — ни обида мужа, ни недоумение детей, ни осуждение свекрови.

В этой семье каждый по-своему объяснял то, что Катя хорошо зарабатывала. Свекровь, Людмила Петровна, никогда не упускала случая намекнуть, что без блата тут явно не обошлось. «Ох, какие нынче времена, — вздыхала она при каждом удобном случае, поправляя свои старомодные очки в золотой оправе. — Небось родители помогли, через свои связи пристроили». Её губы при этом кривились в какой-то странной усмешке, будто она знала какой-то особенный секрет, недоступный простым смертным.

— Ты же из МГУ, — говорил Андрей, когда речь заходила о её работе. — Там же все двери открыты для выпускников. Он произносил это с некоторой долей гордости, но в его голосе всегда слышалась лёгкая нотка зависти, будто выпускникам хорошего ВУЗа больше ничего не нужно было делать, чтобы добиться успеха.

Дети — десятилетний Миша и восьмилетняя Алина — вообще были уверены, что их маму в детстве поцеловала добрая фея, и теперь ей во всём просто невероятно везёт. — Мам, а расскажи ещё про ту фею! — просили они перед сном, а Катя, улыбаясь, сочиняла всё новые истории о волшебном существе, которое наделило её удивительной способностью воплощать мечты в реальность.

Несмотря на большую загруженность на работе — ведь быть руководителем отдела в крупной компании совсем не сахар — Катя обожала заниматься организацией семейных праздников. Это была её маленькая слабость, её способ показать любовь и заботу. Она буквально растворялась в процессе подготовки, находя особое удовольствие в каждой детали.

Представьте себе: огромный стол, заставленный любимыми блюдами каждого члена семьи; воздушные шары, подобранные точно в тон гирляндам, украшавшим комнату, подарки, завёрнутые в бумагу с любимыми персонажами или цветами того, кому они предназначались. Всё это создавало атмосферу настоящего волшебства, где каждая мелочь говорила о внимании и любви.

Её талант руководителя проявлялся не только на работе. Дома она тоже действовала как профессиональный организатор, предвидя возможные проблемы и находя решения задолго до того, как они возникали. Она знала, что свекровь терпеть не может сюрпризов, поэтому заранее сообщала меню праздничного ужина. Понимала, что муж предпочитает спокойные семейные посиделки шумным вечеринкам, а дети мечтают о костюмах своих любимых героев.

Особенно ей удавались подарки. Они никогда не были случайными или формальными. За месяцы до праздника она начинала собирать информацию, как опытный следопыт, выискивая малейшие намеки на желания близких. Для мужа это мог быть долгожданный гаджет, о котором он мечтал, просматривая обзоры в интернете поздними вечерами. Для свекрови — набор для рукоделия от известного мастера, о котором она как бы невзначай упомянула за чашкой чая.

С детьми было проще всего — достаточно было просто посмотреть историю просмотра видео на планшете. Но даже здесь Катя проявляла особую предусмотрительность, выбирая не просто популярные игрушки, а те, которые действительно соответствовали интересам ребят.

И, конечно, она никогда не жалела денег на подарки. Для неё важнее всего было видеть сияющие глаза близких, их искреннюю радость. Хотя порой эта щедрость оборачивалась против неё самой — домашние привыкли к тому, что её подарки будут самыми лучшими и на остальные виновник торжества вряд ли обратит внимание. Так что и стараться особо никто уже и не думал.

— Катюша, ты такая молодец, — часто говорила свекровь, принимая очередной презент. — У тебя такой талант выбирать подарки! Только вот не слишком ли ты тратишься? — добавляла она с многозначительной улыбкой, словно намекая на что-то.

А в офисе её коллеги уже давно знали: если нужно организовать корпоратив или поздравить кого-то из сотрудников, лучше всего обратиться к Кате. Она умела создать особую атмосферу, найти подход к каждому, учесть все пожелания и предпочтения. Её мероприятия всегда проходили на ура, а подарки вызывали искреннее восхищение.

И всё же временами она ловила себя на мысли, что её бескорыстие и умение дарить радость стали восприниматься как должное. Особенно это чувствовалось в семье, где её усилия по организации праздников стали чем-то само собой разумеющимся. Иногда она замечала, как муж и свекровь обмениваются понимающими взглядами, когда она начинала делиться планами очередного торжества.

— Ну, Катенька опять расстаралась, — говорил Андрей, когда она показывала ему список подготовленных сюрпризов для детей. — Ты же знаешь, они и от простого торта были бы рады.

Эти слова задевали её, хотя внешне Катя сохраняла спокойствие. Ведь дело было не в стоимости подарков или масштабе праздника, а в том особом внимании, которое она вкладывала в каждый свой поступок. Временами ей казалось, что её усилия остаются незамеченными, растворяются в повседневной рутине.

Но больше всего её задевало то, как менялось отношение к ней в дни её собственного дня рождения. Если раньше она относилась к этому с улыбкой, списывая всё на занятость близких, то сейчас начала замечать определённую закономерность. Её праздник всегда оказывался на втором плане, затмеваемый другими событиями или банальной нехваткой времени у родных.

— Катюш, ну ты же понимаешь, у нас сейчас такой напряжённый период, — оправдывался муж, когда она спрашивала о планах на её день рождения. — Может, просто дома отметим, по-семейному?

А она смотрела на него и думала о том, сколько сил и времени потратила на организацию его последнего дня рождения. О том, как старалась угодить всем, как искала компромиссы между желаниями разных членов семьи, как стремилась сделать всё идеально.

В такие моменты её охватывало странное чувство: будто она живёт в каком-то заколдованном круге, где её старания никому не нужны, а её собственные желания и потребности остаются где-то на периферии внимания близких людей.

Катя продолжала играть свою роль идеальной хозяйки, заботливой жены и любящей матери. Она по-прежнему готовила праздники, выбирала подарки, создавала атмосферу уюта и радости в доме. Но теперь в её действиях появилась какая-то внутренняя отстранённость, словно она наблюдала за собой со стороны.

Иногда, лёжа ночью без сна, она представляла, как было бы здорово просто взять и уйти. Не куда-то конкретно, а просто уйти от этого всего: от непонимания, от глупых оправданий, от неловкости. Но утром снова вставала, готовила завтрак, улыбалась детям и планировала очередное семейное торжество.

Близился день рождения самой Кати. Ничего особенного она не ожидала — как и всегда. Но в глубине души всё же теплилась надежда, что этот год окажется другим. Может быть, кто-то из близких наконец-то заметит её усталость, её усилия, её старания всегда быть той, кто заботится обо всех? Однако эта искра угасла резко и окончательно, когда она случайно наткнулась на плохо спрятанный подарочный пакет в шкафу на полке с рубашками мужа.

Внутри лежала книга по домоводству — потёртая, с пожелтевшим обрезом и остатками нескольких ценников, наклеенных один на другой, как будто книга давно пылилась на полке с надписью “Распродажа”. Катя достала её, перевернула в руках и почувствовала, как внутри поднимается волна горькой обиды. Это было руководство по домоводству, первый раз изданное, видимо, ещё при царе Горохе. Неужели её воспринимают как человека, который не может нормально сварить суп или погладить бельё? Разве все её усилия на кухне, все старания сделать дом уютным, достойны только такого вот «комплимента»? Она сжала зубы, чувствуя, как щеки заливает жар.

Катя долго стояла у шкафа, сжимая книгу в руках. Её мысли метались между гневом, разочарованием и недоумением. Как будто она наблюдала за собой со стороны: вот стоит женщина, которая всю жизнь заботилась о других, а теперь держит в руках символ собственной никчёмности. Символ того, что никто даже не попытался понять, чего она хочет. Всё это время она была лишь функцией — той, кто готовит, организует, дарит. А теперь её, видимо, решили… обучить чему-то новому?

Она аккуратно положила книгу обратно в пакет и закрыла шкаф. Катя знала, что должна поговорить с Андреем. Но как начать этот разговор? Как объяснить то, что она сама до конца не могла понять?

Вечером, когда муж вернулся с работы, она собрала все силы и решила высказаться. Села напротив него за стол, положила перед собой книгу и посмотрела ему прямо в глаза.

— Почему мне всегда дарят такие формальные подарки? — начала она, стараясь сохранять спокойствие, хотя голос предательски дрожал. — Такие вещи, которые хочется выкинуть сразу после получения?

Андрей отложил телефон и удивлённо посмотрел на неё.

— Ты о чём? Ну, книга… Раньше говорили, что книга — лучший подарок. Помнишь? Мы же не миллионеры, чтобы тратиться на всякую ерунду!

— Дело не в деньгах! — её голос стал громче, эмоции начали прорываться наружу. — Дело в том, что никто даже не пытается понять, чего бы мне хотелось. Почему ты никогда не спросишь меня, что я люблю? Что мне важно?

Андрей пожал плечами и отвёл взгляд.

— Ну, знаешь… Подарки — это вроде как формальность. Да и если бюджет не позволяет, то зачем лишний раз интересоваться? Тем более ты же сама хорошо зарабатываешь! Ты же можешь купить себе, что захочешь. А на фоне твоих возможностей наши подарки всё равно кажутся мелочью.

Катя почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Она медленно поднялась со стула и посмотрела на мужа.

— Значит, вот как? Вы все считаете, что я должна сама делать всё за вас? Придумывать праздники, выбирать подарки, готовить угощения? И теперь ещё оказывается, что я должна сама покупать себе подарки на свой день рождения? А вам остаётся только наблюдать со стороны?

Андрей не ответил. Он лишь устало вздохнул и снова взял смартфон. Казалось, он даже не понимал, насколько серьёзен этот разговор. Для него это был очередной бытовой спор, который можно замять молчанием или банальным «Не начинай».

Катя вернулась в свою комнату и села на кровать. Мысли путались. Она вдруг чётко осознала, что все действительно привыкли к тому, что она сделает всё сама. Всегда. Без исключений. Она была идеальной хозяйкой, которая приготовит угощения, организует праздник, выберет подарки для всех. Но кто-нибудь хоть раз задумывался о том, что и ей хочется почувствовать заботу? Что и ей хочется почувствовать себя особенной хотя бы раз в году?

Она вспомнила свои дни рождения последних лет: скромные семейные ужины, банальные поздравления, дежурные подарки. Каждый раз она делала вид, что рада, улыбалась, благодарила. Ей стало противно от одной мысли, что завтра снова будет тот же сценарий: слабые попытки создать атмосферу праздника, формальные объятия и фразы вроде «Ну, ты же всё умеешь сама!»

Катя подошла к шкафу и достала чемодан. Начала собирать вещи: лёгкое платье, купальник, солнцезащитные очки. Потом села за стол и написала записку. Коротко и ясно.

Утром в день рождения Кати муж нашёл на кухонном столе записку. “Мой день рождения отмечайте без меня! Я уезжаю” — гласила записка, оставленная на столе.

А Катя в это время уже стояла с чемоданом у билетной кассы. Она оглядела расписание рейсов и обратилась к девушке за стойкой: — Куда можно улететь прямо сейчас и без визы?

Девушка за стойкой улыбнулась и предложила несколько вариантов. Катя выбрала самое экзотическое направление, которое только могла себе позволить. Впервые за долгое время она чувствовала себя свободной. Свободной от обязательств, от ожиданий других людей, от необходимости быть той, кто всегда всё знает и всё умеет.

Через несколько часов она сидела в самолёте, прижавшись лбом к окну. Облака медленно проплывали под крылом, а внизу простиралась бескрайняя синева моря. Катя закрыла глаза и представила, как будет стоять на берегу, ощущая прохладу волн на ногах. Впереди её ждали всего три дня отдыха, но этого было достаточно.

Самолёт начал снижаться, и Катя подумала, что в этот день рождения она выбрала себя. И в этот момент ей показалось, что где-то там, высоко в небе, настоящая фея улыбнулась ей. Только теперь та фея была совсем не воображаемой. Та фея была она сама.

Приземлившись, Катя вышла из аэропорта и вдохнула тёплый морской воздух. Её телефон зазвонил — это был Андрей. Она посмотрела на экран, затем нажала «Отклонить вызов». Сейчас она не хотела ни с кем разговаривать. Она хотела только одного: наслаждаться моментом, который принадлежал только ей.

Лена стояла на крыльце покосившейся дачи, разглядывая облупившиеся доски и пожелтевшие от времени стёкла. Андрей тем временем пинал ногой расшатанную ступеньку крыльца, морщась от скрипа гнилого дерева.

— Ну что, Ленка, — вздохнул он, оглядывая перекошенные оконные рамы, — твоя тётя Галя права была. Сплошные развалины. Может, и правда снести всё к чертям?

— Зато наши развалины, — упрямо ответила Лена, поправляя выбившуюся из-под старого платка прядь волос. — И посмотри вокруг — участок-то какой! Яблони старые, вишни… Просто запущено всё до безобразия, но земля хорошая.

Когда бабушка Женя умерла прошлой зимой и оставила внучке дачу в наследство, родственники только посмеивались за спиной. Тётя Галя прямо на поминках шептала двоюродной сестре Ире: «Ну и радость досталась нашей Ленке — гнилая будка на шести сотках, одни расходы». А дядя Витя, покачивая головой, вообще предлагал снести всё подчистую и продать участок под застройку кому побогаче.

«Хоть какая-то польза от этой рухляди будет», — говорил он, потягивая водку из рюмки.

Но Лена была совсем не из тех, кто легко сдаётся перед трудностями. Всё лето они с Андреем ездили на дачу каждые выходные, вставая ни свет ни заря. Сначала разобрали завалы — старую мебель, проеденную жучками, ржавые садовые инструменты, горы пожелтевших журналов «Работница» и «Крестьянка». Потом принялись за крышу. Андрей, к счастью, оказался мастером на все руки — где-то аккуратно подлатал дыры, где-то полностью заменил прогнившие доски, где-то просто покрасил для свежести.

Лена тем временем с утра до вечера боролась с многолетними сорняками, приводила в божеский вид одичавший за годы запустения сад. Работа была каторжная — руки в мозолях, спина ломила, но постепенно из-под бурьяна стали проглядывать забытые клумбы.

— Смотри, Андрюш, — с восторгом показывала она мужу, когда к концу августа сквозь расчищенные заросли проклюнулись первые робкие цветы, — пионы здесь росли! А вон там георгины были, видишь пеньки?

Денег на полноценный ремонт, конечно, было кот наплакал, но фантазии и энтузиазма хватало с избытком. Старые оконные рамы они покрасили в свежий белый цвет — и дом сразу как-то посвежел, повеселел. Покосившуюся веранду обшили недорогой, но симпатичной вагонкой, а полы застелили остатками ламината, который достался почти даром от знакомых после их ремонта.

Лена оказалась большой выдумщицей — нашла в интернете десятки идей декора из подручных материалов. Расписала акриловыми красками старые цветочные горшки яркими узорами, соорудила из старых автомобильных покрышек милые клумбы, развесила по всему участку самодельные кашпо и плетёные корзинки.

К концу дачного сезона участок преобразился до полной неузнаваемости. Лена с нескрываемой гордостью демонстрировала Андрею свои новые приобретения — симпатичный набор плетёной садовой мебели, купленный на осенней распродаже за полцены, небольшой надувной бассейн для особенно жарких дней и красивый чугунный мангал, который она купила с купоном на скидку.

— Знаешь что, Ленка, — говорил Андрей, с наслаждением устраиваясь в новом удобном кресле с бутылкой холодного пива после очередного трудового дня, — а ведь получилось у нас, пожалуй, даже лучше, чем у многих наших знакомых с их дорогущими коттеджами.

Лена довольно кивала, любуясь мягким вечерним закатом сквозь ветви аккуратно подстриженных яблонь. Да, здесь действительно было хорошо. Тихо, спокойно, уютно. По-настоящему своё.

Не успел начаться новый дачный сезон, как их мирный покой резко закончился. И, как назло, как раз когда они жарили ароматные шашлыки на своём новеньком мангале. Лена осторожно переворачивала румяные куски мяса, наслаждаясь процессом, когда железная калитка с грохотом распахнулась, и во двор ввалилась целая шумная делегация — тётя Галя в сопровождении своего молчаливого мужа дяди Коли, дядя Витя с супругой тётей Ниной и двоюродная сестра Ира со своими двумя непоседливыми детьми.

— Ой, батюшки, а мы-то как раз вовремя подоспели! — громко воскликнула тётя Галя, жадно оглядывая преображённый до неузнаваемости участок с плохо скрываемым изумлением и, пожалуй, даже завистью. — Ленка, да ты просто молодец какая оказалась! Мы и представить себе не могли, что у тебя здесь такая неописуемая красота получится!

— Да уж, действительно, — с готовностью подхватил дядя Витя, бесцеремонно плюхаясь всем своим немаленьким весом в одно из новых плетёных кресел, — совершенно не узнать это место. А мы-то, честно говоря, думали…

— Думали, что я напрасно время и силы трачу, — спокойно закончила за него Лена, изо всех сил подавляя поднимающееся раздражение.

— Да что ты, что ты! — принялась энергично махать пухлыми руками тётя Галя. — Мы всегда, всегда в тебя верили! Ведь правда же, Витенька?

Андрей многозначительно и с лёгкой иронией посмотрел на жену, но благоразумно промолчал. А гости тем временем уже вовсю расселись по всем креслам, дети с восторженными воплями обнаружили надувной бассейн и тут же начали плескаться.

— А шашлычок-то какой аппетитный, как замечательно пахнет! — мечтательно вздохнула Ира, красноречиво поглядывая на мангал. — А мы как раз ехали мимо и подумали заглянуть… И так удачно получилось — мы как раз толком не обедали…

Что оставалось делать? Пришлось срочно накрывать импровизированный стол на всю честную компанию. Заготовленного мяса еле-еле хватило на всех присутствующих, но никто из гостей, естественно, не высказал ни малейшего недовольства таким положением дел. Родственники с аппетитом уплетали шашлыки, на все лады нахваливали благоустройство участка, делились последними дачными новостями и сплетнями.

Лена через силу улыбалась и поддакивала разговору, а внутри у неё всё просто кипело от возмущения.

— Знаешь что, Ленка, — сказала тётя Галя уже под самый конец затянувшегося вечера, — а давайте-ка мы теперь будем каждые выходные к вам в гости ездить! У нас-то своей дачи нет, а у вас тут такая неземная красота получилась… Да и детишкам на свежем воздухе побегать полезно будет.

— Да-да, отличная идея! — с энтузиазмом подхватила Ира. — А мы обязательно будем помогать вам по всему хозяйству, не беспокойтесь!

Обещанная помощь, однако, свелась к тому, что дети за вечер разбросали свои игрушки по всему участку, а взрослые пили чай на веранде и вели бесконечные разговоры о соседях. Убирать весь этот хаос, естественно, пришлось хозяевам.

Следующие выходные история повторилась один в один. И следующие тоже. Родственники стали приезжать, словно на готовый курорт, с важным видом рассаживались в креслах, нагло требовали шашлыков и прохладительных напитков. Дядя Витя даже имел наглость заявить, что «хозяева по определению должны достойно угощать гостей», когда Андрей осторожно намекнул, что мясо нынче недёшево стоит.

— Слушай, Лен, — говорил Андрей жене по вечерам, когда они, наконец, оставались одни, — может быть, всё-таки скажем им что-нибудь прямо? А то получается глупо — мы на свои кровные деньги дачу обустраивали, а теперь на свои же кормим всю многочисленную родню.

— Потерпим как-нибудь, — неуверенно отвечала Лена, хотя терпение её было уже практически на исходе. — Всё-таки семья, родные люди…

Но когда в очередную субботу вся разношёрстная компания явилась, как обычно, с совершенно пустыми руками и привычными криками «Ну, а где наши шашлыки?», Лена окончательно поняла, что больше просто не в силах этого выносить.

Она молча прошла в дом, медленно нарезала чёрствый хлеб, принесла с собственной грядки свежие огурцы и редиску, молча поставила всё это скромное угощение на стол.

— А когда будем жарить мясо? — с нескрываемым удивлением поинтересовалась тётя Галя, недоумённо разглядывая более чем скромное угощение.

— Обед, — предельно коротко ответила Лена.

— А где же мясо? Где шашлыки? — совершенно не понял происходящего дядя Витя.

— А у нас денег на шашлык не было, ешьте хлеб и овощи, — наглые лица родственников вытянулись от удивления

В воздухе повисла гнетущая тишина. Дети растерянно и недоумённо смотрели на взрослых. Андрей еле-еле сдерживал довольную улыбку.

— Как это вдруг не оказалось? — с возмущением выкрикнула Ира. — Ты же работаешь каждый день!

— Да, работаю. И всю свою зарплату до копейки трачу на собственную семью и на эту дачу, которую вы теперь так полюбили, — ровным, но твёрдым голосом ответила Лена. — А вот на то, чтобы каждые выходные кормить дорогим мясом целую толпу незваных родственников, денег у нас действительно нет и не предвидится.

— Да как ты вообще можешь такое говорить! — искренне возмутилась тётя Галя. — Гостей так встречать! Тебе должно быть стыдно!

— Гостей я сегодня не ждала и не приглашала, — жёстко отрезала Лена. — Настоящие гости всегда предупреждают о своём визите заранее и приносят что-нибудь к общему столу. А не являются толпой каждую неделю с пустыми руками и нагло требуют шашлыков.

— Вот это да! — с негодованием фыркнул дядя Витя. — Мы к родным людям, к родственникам приехали отдохнуть, а нас здесь…

— А вас вообще никто сюда не приглашал, — холодно перебила его Лена. — Вы сами, без всякого спроса, решили, что будете ездить сюда каждые выходные, как к себе домой. Я что, по-вашему, должна была тратить всю свою зарплату исключительно на ваше пропитание?

Родственники ошарашенно переглянулись между собой. Атмосфера накалилась до предела.

— Ну и жадина же ты оказалась, — с презрением в голосе проговорила Ира. — Сама дачу по наследству получила, совершенно даром, а поделиться с родными не можешь.

— Дачу я получила в виде полнейших развалин, которые целый год на собственные деньги восстанавливала, — ледяным тоном ответила Лена. — И если вы всерьёз думаете, что я теперь буду содержать всю родню, то глубоко ошибаетесь.

— Да мы и сами не хотим здесь больше находиться! — вскочила с места оскорблённая тётя Галя. — Подумаешь, дача какая! У нормальных людей и получше дачи есть!

— Вот и ездите к этим нормальным людям с лучшими дачами, — абсолютно невозмутимо отозвалась Лена.

Родственники в сердцах собрались и уехали, демонстративно громко хлопая дверями автомобиля и возмущаясь на всю улицу неблагодарностью некоторых людей. Только дети расстроенно заглядывали в окна машины — им искренне нравилось проводить время на обустроенной даче.

Андрей ласково обнял жену за плечи.

— Молодец, Ленуся, — сказал он с одобрением. — Правильно сделала. А то ведь они бы нас в конце концов совсем на шею уселись.

— Жалко только детишек, — грустно вздохнула Лена. — Они-то ни в чём не виноваты.

— Зато теперь у нас снова будет наш собственный дом и наш покой, — мягко улыбнулся Андрей.

И действительно. Следующие выходные они встретили в полном одиночестве и тишине. Лена неспешно поливала цветы, Андрей с удовольствием возился с новой грядкой под помидоры. К обеду неторопливо разожгли мангал, пожарили ровно столько мяса, сколько хотелось, и ели не торопясь, с истинным наслаждением тишиной и покоем.

А вечером они сидели на уютной веранде, потягивая ароматный чай из старинного самовара, который Лена отыскала на блошином рынке за бесценок. В саду мелодично пели сверчки, где-то вдалеке заливалась соседская собака.

— Знаешь, — тихо сказала Лена, — наша бабушка Женя была очень мудрой женщиной. Она точно знала, кому свою дачу в наследство оставить.

Андрей кивнул. Их дача стала настоящим домом — местом, где можно по-настоящему отдохнуть от городской суеты и побыть вдвоём. И то, что им удалось отстоять своё право на этот покой, делало каждый проведённый здесь вечер ещё более дорогим и значимым.